В настоящее время мы находимся в середине трудного перехода от модернизма, как его называют ученые, к новому периоду, именуемому постмодернизмом. Человечество вступило в новую эпоху — она предоставляет небывалые возможности и преимущества для изучения событий последнего времени.

 Многие сделали попытку описать постмодернизм. «Происходит массовая интеллектуальная революция, — говорит Диоген Аллен, — возможно, такая же великая, как та, что отделила современный мир от средних веков. Основы современного мира рушатся, и мы входим в мир постмодернизма. Принципы, сформированные в эпоху Просвещения (1600-1780 гг. ) и образовавшие основы современного мышления, гибнут» (1).

 Лейт Андерсон утверждает: «Происходят огромные структурные изменения в нашей стране и во всем мире — изменения, обещающие быть более грандиозными, чем изобретение печатного станка, чем индустриальная революция, а также возникновение и падение коммунизма. Наш мир меняется настолько быстро, что мы едва успеваем следить за происходящим и все меньше понимаем, как реагировать на все это» (2).

 Предварительные разъяснения

 Начнем с простого факта: постмодернизм следует за модернизмом. Эпоха Просвещения, начавшаяся в XVII столетии, во время которой почти 200 лет люди стремились прежде всего к познанию и пониманию вещей, положила начало интеллектуальному периоду, который мы называем модернизмом. Научные исследования привели к многочисленным технологическим открытиям, но негативно сказались на глобальной экологии и привели человечество на грань ядерного уничтожения. В результате первоначальная вера в знание как благо, по своей сути, пришла к сокрушительному концу. Итак, в начале XX столетия мыслители начали бросать вызов современному мировоззрению, и оно до сих пор остается под вопросом.

 Постмодернизм является также антимодернизмом. Современное мировоззрение, предполагавшее неизбежный прогресс человечества, часто основывалось на эволюционной теории. Сейчас на смену идет поколение, которое впервые не видит никакого неизбежного лучшего будущего. Оптимизм эпохи Просвещения с его хваленой верой в человеческий разум уступает место пессимизму и чувству бессмысленности. Мир словно внезапно осознал окружающую его действительность. Несмотря на то, что научный метод, разум, универсальная объективная реальность повлияли на современное мировоззрение, постмодернизм отвергает все это. Крушение единого, рационального, полного смысла мировоззрения ввергло человечество в такое состояние, когда каждый человек оценивает реальность с точки зрения своих собственных, частных, предпосылок и предположений. Ни одно мировоззрение не дает осмысленной оценки реальности. «Попытка дать точное определение идеи постмодернизма, — пишет Гари Филлипс, — практически обречена на провал» (3).

 Различия между модернизмом и постмодернизмом

 При сравнении модернизма и постмодернизма становится очевидным то, что радикальный разрыв преемственности затмевает ту связь, которую мы все же обнаруживаем. Давайте посмотрим на пример такой связи. Модернистская антипатия к метафизике и сверхъестественному находит себя и в постмодернизме. «Модернизм категорически отрицает сверхъестественное и тратит массу времени и сил, пытаясь доказать, что сверхъестественного не существует, — говорит Уильям Е. Браун, — в то время как постмодернизм очень вяло противостоит сверхъестественному» (4).

 Постмодернизм особым образом отстаивает идеи освобождения. Если нет трансцендентного Бога, значит, люди должны стать революционерами, совершить изменения своими силами, по собственному разумению. Новое мировоззрение защищает все маргинальное. В то же время, как отмечает Карл Генри, «сама религия маргинальна и опошлена» (5), и «постмодернисты по-настоящему отказались от идеи абсолютной истины» (6). Какой парадокс — они претендуют на абсолютное право освобождать, не имея абсолютной истины и заставляя человека лишь догадываться, каким же образом освобождение может быть для него абсолютной истиной!

 Модернистская философия исключает Бога из той части вселенной, где находимся мы. Предлагаемое этой философией мировоззрение замкнутой непрерывности отвергает любое вмешательство сверхъестественных сил в причинно-следственную связь. Хьюстон Смит полагает, что, «если пристальнее вглядываться в горизонтальном направлении, это компенсирует упущенное в вертикальном направлении». Но в философии модернистов не признается, что человеческое горизонтальное видение ограничено замкнутой областью мышления и поэтому оказывается в ловушке собственной субъективности (7).

 Модернизм также превозносил человеческий разум как средство решения всех человеческих проблем. Такой крайний рационализм не был просвещенным, хотя он являлся продуктом эпохи Просвещения. Постмодернисты правильно делают, что сомневаются в подобной переоценке возможностей разума, но они заходят слишком далеко, напрочь отвергая разум (8). Решение проблемы находится между двумя крайностями: необходимо правильно использовать разум, отдавая приоритет Священному Писанию в достижении этого решения. Ведь Бог всякой истины пригласил людей: «Тогда придите — и рассудим» (Ис. 1:18).

 Трудности постмодернизма при изучении событий последнего времени

 Постмодернисты порождают множество недоразумений, изображая события конца времени. Следует очень внимательно отнестись к притязаниям постмодернизма. Прежде всего необходимо разобраться в последних событиях во свете нынешнего, а не прошлого поколения. Для каждого поколения последние события следует истолковывать сызнова. Это не меняет содержание вести, но меняет способ, которым мы сообщаем ее.

 1. Возражение против системы

 Можно ли дать систематичное описание событий конца времени и того, как их воспринимать, если постмодернисты отвергают само понятие системы? Следует уяснить, что одно дело — отвергать систему, а другое — вести беспорядочную жизнь. Очень часто люди, отвергающие систему, ведут упорядоченную жизнь: они умело устраивают свои повседневные дела, планируют свой отпуск, выполняют обычную работу, вовремя встречаясь с коллегами. В современной жизни требуется строгий порядок во всем: в путешествии, делах или прослушивании вечерних новостей. В качестве примера можно упомянуть расписание поездов и воздушных авиалиний, график выхода телевизионных программ, новостей и периодических изданий.

 Постмодернисты возражают против системы только на теоретическом уровне, а не в повседневной жизни. И все же нелепо отрицать что-либо на теоретическом уровне, если это является реальным в обычной жизни. Можно понять, почему постмодернисты хотят отбросить структуры модернизма, науки, которая привела к экологическим и ядерным угрозам на планете, однако в модернизме есть нечто другое. В нем есть хорошая сторона, которая продолжается и в постмодернизме, потому что жизнь более упорядочена, чем допускает теория постмодернизма.

 2. Возражение против централизованности

 Хотя постмодернисты отвергают идею централизованности в любом проявлении, они не в состоянии обойтись без этого в практической жизни. Если Бог не является центром в жизни человека, значит, это место занимает кто-либо другой или что-либо другое. Десять заповедей открыто заявляют об этом. Первая заповедь гласит: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим» (Исх. 20:2, 3). Эти же слова повторяются и во Второзаконии (см. Втор. 5:6, 7).

 Важно помнить, что люди неизменно будут поклоняться чему-либо, потому что противостояние в конце времени предполагает поклонение, и все человечество будет принимать в нем участие. Тот факт, что люди поклоняются, объясняется тем, что они сотворены Богом (см. Быт. 1:26-31; 2:7, 20-25). Бог сотворил их для Себя. Если они не поклоняются Богу, значит, будут поклоняться другому богу или богам. Вот почему религия существует в каждой культуре, какой бы примитивной или развитой она ни была. Творением предусмотрено, чтобы люди искали центр своей жизни, придавали ей смысл и защищали ее. Постмодернизм не уменьшил, к примеру, число поклонников футбола. Люди собираются толпами, чтобы посмотреть состязания по баскетболу, теннису, гольфу, автомобильные гонки. Все также гоняются за голливудскими звездами и чествуют их, вручая премии Оскара. У тех, кто хочет продвижения вперед в профессиональной или деловой жизни, центральное место часто занимает работа. Следовательно, с приходом постмодернизма трудоголиков не стало меньше. Плоды Творения и модернизма продолжают оставаться, несмотря на теорию постмодернизма, не признающую централизованное.

 3. Возражение против любого мировоззрения

 В отличие от прошлых веков у постмодернизма нет всеохватывающего мировоззрения. Однако невозможно жить в согласии с этой теоретической предпосылкой. Постмодернизм — это бунт, выразившийся многочисленными способами. Один из таких способов — поиск политической власти, исповедующей теологию освобождения. Но даже теология освобождения — это тоже мировоззрение, представляющее Бога как Освободителя нищих слоев населения. Следовательно, концепция освобождения является центральным элементом этого мировоззрения. Это лишь один из примеров того, что движение даже внутри постмодернизма фактически имеет свое мировоззрение.

 В модернизме есть как центр, так и мировоззрение. В постмодернизме нет ни того, ни другого. Однако, как это ни парадоксально, постмодернизм находится в мире, мыслящем глобальными, экономическими либо экологическими терминами. В то же самое время, когда философия стремится отбросить порядок, тогда на земле возникает необходимость большего порядка. До известной степени во многих областях жизни мировоззрение было навязано той самой революцией, которая отвергла все мировоззрения.

 4. Релятивизм

 Для постмодернизма, отвергающего любую систему, центр или мировоззрение, остается лишь один выбор. Это релятивизм. Но релятивизм предполагает, что каждый человек имеет право на собственное воззрение. Частный пример заменил более широкий контекст, ситуативная этика узурпировала моральный кодекс, и личные предпочтения упразднили ценности. Выражение: «Если это кажется правильным» заменило объективные нормы. Порядок уступает место хаосу, надежда — нигилизму и будущее — непрерывному присутствию. Реальность не имеет ни цели, ни замысла, ни осуществления. Человечество становится меньше человека.

 Такая дисфункциональность не может поддерживать реальное человеческое существование. Людям необходимо, чтобы их жизнь имела смысл. Что касается смысла жизни и будущего, то рассчитывать на постмодернистов безнадежно. Именно сейчас им необходимо знать Благую весть о последних событиях на планете Земля.

 Постмодернизм обречен на вымирание

 Заметив, что некоторые теории постмодернизма практически нежизнеспособны, рассмотрим более подробно этот факт. Фридрих Ницше (1844-1900), отец постмодернизма, провозгласил, что Бог мертв, и возвысил нигилизм, отрицая всякие этические принципы. Однако он обнаружил смысл в социальном движении своего времени и с удовольствием способствовал ему, демонстрируя тем самым, что он не в состоянии применять на практике собственную теорию. Мир Жана-Поля Сартра (1905-1980) был бессмысленным миром, миром без морали. Однако философ не мог следовать своей теории, был активным общественным деятелем, подписал Алжирский манифест, «заняв такую позицию, будто моральные ценности имеют реальный смысл» (9).

 Алфред Джулз Айер предположил, что только математическая логика и эмпирическое познание имеют смысл. Любые теории, которые не могут быть проверены чувственными данными, являются «бессмыслицей». Следовательно, все библейские утверждения бессмысленны. Сторонники подобной точки зрения считают истинным знанием лишь результаты конкретных специальных наук. Тем самым в праве на обладание истиной отказано поэзии, музыке, религии и искусству. Но как можно жить в таком строго выверенном мире? Более того, теория не могла бы устоять при проверке подлинности собственного утверждения. Как можно испытать теорию языка, который принимает за свой критерий только результаты математической логики и эмпирические данные?

 Рене Декарт (1596-1650), отец модернизма, считал, что сомнение — главный метод познания. Дейвид Юм (1711-1776) развил этот метод до такой степени, что погрузился в скептицизм. Давид К. Кларк сказал, что «философия Юма оставила ее автора в полнейшей тьме относительно того, о чем думать, кому доверять, что защищать и чем заниматься. С учетом современных требований разум не мог рассеять его сомнений. Но он заметил, что общество друзей поднимало его настроение. Поэтому он обедал с ними, участвовал в развлечениях, чтобы снять депрессию, вызванную поисками знания. Однако его философия доказала свою полную неспособность избежать скептицизма» (10). Юму нужно было отвлекаться от своей теории, потому что она просто не имела жизненной силы.

 Жак Деррида заявляет, что «все объяснения суть искажения» и что в тексте нет ясного смысла. Однако он отбросил свою теорию сразу же, как только оказался не понят в споре с Джоном Сирлом. «Считая, что изложение Сирлом его позиции было несправедливым по отношению к нему, Деррида не мог ему возразить, указав в нескольких пунктах своего ответа, что Сирл не понял его и исказил его взгляды и даже добавил в одном месте то, что он, Деррида, считал достаточно ясным и очевидным для Сирла. На самом деле эта жалоба далека от утверждения, будто основная позиция Дерриды не может быть точно определена, как другие (или что читатель не должен пытаться постичь намерение автора). Деррида оставляет эту позицию, как это делают другие, когда чувствует необходимость заменить неправильное изложение его взгляда адекватным его изложением» (11).

 Стэнли Фиш является «одним из самых влиятельных, педантичных теоретиков» (12) и «радикальных» поборников поиска смысла в отклике читателя в процессе чтения, а не в самом библейском тексте. Для него это главное (13). Читательский отклик, по мнению постмодернистов, играет важную роль. Фиш заходит настолько далеко, что уверяет, будто «текст как формальная сущность не существует отдельно от толкования читателя» (14). Фактически теоретики читательского отклика считают, что читатели являются соавторами библейских писателей, придавая тексту то значение, которое он должен иметь. То есть сам по себе текст не имеет действительного смысла.

 Как теория Фиша могла бы повлиять на практическую жизнь? Например, она сделала бы зыбкой конституцию или любой другой документ, поскольку каждый гражданин толковал бы их, как ему вздумается. Это подвергло бы риску саму идею власти. Дорожные знаки перестали бы быть правилом, и на дорогах воцарился бы хаос. Одни предпочли бы ехать по противоположной стороне шоссе, другие могли бы договориться, что красный сигнал светофора означает разрешение ехать прямо по перекрестку, и так далее. Было бы невозможно заключить какой-либо контракт, и для бизнеса наступило бы ужасное время, ибо одни и те же слова разные люди понимали бы по-разному.

 Если бы текст как таковой не имел смысла, а смыслом наделял бы его сам читатель, то и речь тоже не имела бы смысла. Она существовала бы только в разуме слушателя. При этом нашу жизнь ожидал бы крах, ибо никто не был бы уверен, что именно другой человек хочет ему сообщить. Как можно было бы пользоваться телефонным справочником? Как стала бы любая телевизионная станция показывать вечерние новости? Какой смысл было бы сообщать сводку погоды? К чему было бы набирать номер телефона экстренной помощи? Какой смысл имел бы диагноз доктора? Что могло бы дать преподавание в университете? Перечень поистине бесконечный. Просто невозможно принять теорию читательского отклика Фиша и сделать жизнь осмысленной.

 Пределы плюрализма

 Плюрализм постмодернизма также вызывает хаос. Как напоминает Мортимер Дж. Адлер в книге «Истина в религии», «стабильное и мирное общество не может существовать при господстве двух или более соперничающих властных структур, если одна не подчинится другой» (15). Адлер показывает, что плюрализм всегда присутствует, когда дело касается вкусов, и он уместен в этом контексте, но не в контексте истины (16). Он замечает, что «все, находящееся за пределами культуры, безусловно, находится в сфере истины». Следовательно, плюрализм, который так чтит постмодернизм, практически не способен выжить в определенных контекстах.

 Постмодернизм: признание истины

 Несмотря на все свои проблемы, постмодернизм дает, однако, возможность истине восстановить позиции, утраченные в период модернизма. Слишком часто церковь уступала давлению модернизма, вместо того чтобы сопротивляться. Современное мировоззрение имело большее влияние, чем библейская система взглядов, и церковь подчинялась ему. Однако настал час — трагический для модернизма, когда его мировоззрение само оказалось под угрозой наступления постмодернизма.

 1. Капитуляция христианства перед модернизмом

 Постмодернизм поставил существование модернизма под вопрос. Однако это все еще тот самый модернизм, которому церковь часто подчинялась, чтобы сохранить свою интеллектуальную респектабельность. С 1960-х годов многие люди отвернулись от западного материализма и обратились к мистицизму Востока. Некоторые из них хотят найти то, что, им кажется, они утратили на Западе. Обращаясь к Востоку в поисках полноты истины, они изучают индуизм и буддизм. «Те, кто не удовлетворен секулярным модернизмом, преимущественно обращаются к Востоку или далекому мифическому прошлому, — говорит Вильям С. Плетчер. — Видимо, христианство не способно эффективно критиковать современную культуру по одной причине: оно сдало многие свои позиции и тем самым расплачивается за свою интеллектуальную респектабельность» (17).

 Стэнли Гренц напоминает тот факт, что «подавляющее большинство протестантских деноминаций» «переметнулись в модернизм» (18). Неуверенные в собственном библейском основании, они углубились в науку и культуру. Но крушение модернизма продемонстрировало ограниченность науки. Наука не может оперировать предельными или экзистенциальными понятиями. «Теология угождает распространенному образу мышления только тогда, когда она считает нужным, — говорит Хьюстон Смит. — Никто и ничто не требует от нее этого» (19). При всем моем уважении к культуре я согласен с Вильямом С. Плетчером в том, что «христианство не способно эффективно критиковать современную культуру по одной причине: оно сдало многие свои позиции и тем самым расплачивается за свою интеллектуальную респектабельность» (20). Приспособляемость идет рука об руку с желанием признания. Потому Священное Писание превращено в продукт культуры. В этом случае оно перестает быть Словом Божьим для культуры. Культура определяет критерии для Священного Писания, а не наоборот.

 2. Больше места для религии

 Модернизм душил религию, закрывая дверь для сверхъестественного своим отвержением метафизики. Он свел критерии возможного мышления и познания к замкнутой непрерывности причины и следствия и фактически удалил Бога из человеческой истории. Наука ограничила реальность до видимого, и в результате религиозное измерение человеческого опыта могло определяться лишь внутренней заменой объективной реальности. Теперь с крушением этого мировоззрения такие ограничения ставятся под вопрос.

 «Способом, который никогда не допускался модернизмом, человек может философски и рационально „дать отчет в своем уповании", — объясняет Дон Р. Стивер. — Другими словами, нет философской помехи, которая заранее ставила бы этот человеческий отклик под вопрос. И, принимая во внимание важность разума в модернизме, это возрожденное осознание рациональности религии обеспечивает ей новое социальное и культурное место. Другими словами, если использовать возможности, постмодернизм всегда предоставляет концептуальное пространство для религии, чтобы она развивалась и действовала, — подобное было невозможно в тесном пространстве, отведенном ей модернизмом. Опасность заключается в том, что она может по-прежнему тесниться в слишком привычных для нее ограниченных рамках, не подозревая, что окружающие помехи давным-давно устранены» (21).

 3. Интеллектуальная сила христианства

 Диоген Аллен в своей книге «Христианская вера в постмодернистском мире: полнота убеждения» говорит о «новых возможностях, открывшихся для веры». Он напоминает нам, что в эпоху модернизма христианство интеллектуально занимало оборонительную позицию. В течение этого периода многие заявляли о пробуждении постхристианского века «на основе физики, биологии, философии, психологии, социологии и антропологии» (22).

 Когда-то философия и наука служили трамплином для нападок на христианство. Люди подняли мятеж против авторитета церкви и Священного Писания, объявив человеческий разум мерилом всего сущего. Историко-критические методы изучения Библии в искаженном виде представили содержание библейских документов. Теория эволюции поставила под вопрос повествование о творении в Книге Бытие, а геология усомнилась в достоверности описания всемирного потопа. Человеческий разум возвысил себя над Божественным откровением, делая Слово Божье пленником людей. Но это мировоззрение ныне терпит крах.

 Аллен замечает: «Христианство не занимает больше оборонительную позицию, как это происходило на протяжении трех последних столетий из-за узкого представления о разуме и надежды на классическую науку, что было характерно для эпохи модернизма». У нас появилась новая возможность показать жизнеспособность христианства (23) и объяснить миру значение событий последнего времени.

 4. Цель библейского мировоззрения

 В филосифии постмодернизма многое остается без объяснения. Теперь настала пора обратить свои взоры к той цели, которую формирует библейское мировоззрение. Священное Писание говорит нам, откуда мы пришли, почему мы здесь и куда направляемся, то есть отвечает на три философских вопроса, которые тысячелетиями интересовали человечество. Ныне человечеству необходимо услышать твердое слово о цели, услышать нечто такое, что относится к событиям конца времени. Георг Г. Хантер справедливо замечает: «У нас есть возможность снова заявить о цели секулярному миру, который из-за состояния науки чрезмерно поглощен выявлением связи причины и следствия и слеп к вопросу о смысле человеческой жизни и истории» (24).

 5. Основание для истины

 Поскольку для постмодернистов библейские или любые другие тексты не имеют смысла и не являются для них авторитетом, они оказались в трясине бессмыслицы, они бесцельно бродят в тумане. Однако Бог сотворил их по Своему образу, заложив в них стремление к поклонению. Поэтому им необходимо услышать безошибочное Слово Божье из Священного Писания. С помощью Духа Святого оно укажет им пути решения насущных вопросов.

 Это звучит парадоксально в то время, когда люди, как никогда раньше, отстаивают свои права. Различные движения освобождения являются составной частью постмодернизма, будь то движение чернокожих, феминистское движение или движение людей, лишенных избирательного права. Однако именно эти движения простираются за пределы культурного релятивизма и стремятся к абсолютным ценностям, содержащимся в библейском мировоззрении. Джин Эдвард Вейт произнес хорошие слова: «Постмодернисты чаще, чем большинство других людей, жалуются на то, что различные властные структуры несправедливы, и требуют чуткости, терпимости и справедливости. Неужели они не сознают, что взывают к Божественному авторитету, к нравственным абсолютным ценностям?» (25)

 Вот еще один аргумент в пользу того, что претворить в жизнь теорию постмодернизма просто невозможно. Реальность человеческого существования нельзя объяснить никакой сиюминутной доктриной, не основанной на библейском мировоззрении. Этот факт означает, что Священное Писание имеет точку соприкосновения даже с постмодернистами.

 Для Благой вести не существует границ

 Хотя впервые Благая весть прозвучала после грехопадения (см. Быт. 3:15), она является вечной и неизменной на протяжении всего Священного Писания. Христос поручил Своей Церкви нести Благую весть миру (см. Мф. 28:18-20), «всякому племени, и колену, и языку, и народу» (Откр. 14:6). Всем людям необходимо услышать Благую весть о спасении. И услышать ее может каждый, независимо от того общества, в котором живет человек, или личного опыта.

 Священное Писание провозглашает, что «невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим. 1:20). Апостол Павел говорит о язычниках как имеющих закон, написанный «в сердцах, о чем свидетельствует совесть их» (Рим. 2:15). К таким людям относятся и постмодернисты.

 Бог создал человека по Своему образу (см. Быт. 1:26, 27), тем самым представляя людям возможность общения с Ним. Хотя грехопадение (см. Быт. 3:1-7) и последующие грехи изуродовали этот образ, все же грех не разрушил его полностью. И всякого человека, приходящего в мир, озаряет свет — свет, которым является Христос (см. Ин. 1:9). Он как Творец (см. Ин. 1:1, 2; Евр. 1:1, 2) предпочел сотворить человека таким образом, чтобы даже после грехопадения у человека, несмотря на его деградацию, была еще возможность изменить себя.

 Если Христос сотворил все человечество по Своему образу, значит, это относится и к постмодернистам. Устремление ко Христу, которое Сам Христос вложил в человеческое сердце, присуще и современным людям. Совесть — голос Бога — звучит в душе даже тех, кто поддерживает постмодернизм. Да, постмодернисты ниспровергли единое мировоззрение модернизма. Возможно, они смыты волной в кажущееся бессмысленным море плюрализма, плывут без карты и компаса, ведут беспокойную, наполненную стрессами и часто выбивающую их из колеи жизнь, и все же они носят образ Божий и способны услышать Благую весть о Евангелии и событиях конца времени. Их положение может казаться безнадежным, но сама эта безнадежность заставляет людей стремиться к надежде и быть открытыми для Единственного — Того, Кто может придать смысл хаосу происходящего. Как сказал Блаженный Августин: «Наши сердца не знают покоя, пока не обретут покой в Тебе».

 Поколение Икс и истина

 В своей книге «Единственное поколение занимает свое место в мире» Вильям Махеди и Джанет Бернарди объясняют, что такое поколение Икс. Принадлежащие к поколению Икс родились между 1961 и 1981 годами. Некоторые социологи назвали его поколением Икс, поскольку эта группа людей ничего не отстаивает и ни во что не верит (26). Это поколение превозносит достижения технологии, половина из принадлежащих к нему находится в разводе, аодин человек из трех подвергся сексуальному надругательству. Они никогда не испытывали доверия к своему руководству (27).

 Махеди и Бернарди объясняют, что «благодаря теории относительности Эйнштейна с ее квантовой механикой и недавними открытиями в астрономии все ранее удерживаемые позиции стали устаревшими. Действительность намного сложнее, чем мы представляли ее себе» (28). Хотя это утверждение может показаться слишком размытым, на самом деле для некоторых достижения науки внесли свой вклад в неопределенность, характеризующую постмодернизм. Эта неопределенность усугублялась не столько новым видением реальности (например, свет является квантом или волной либо тем и другим вместе), сколько ядерной наукой. Принадлежащие к поколению Икс вели примитивный образ жизни, их окружение было весьма непритязательным. Для этого поколения характерна жизнь в одиночку. Но это не одиночество, а скорее активная жизнь «без семьи и друзей». Постмодернисты борются с «проблемами заброшенности, отчуждения и жизни в одиночку». Самое главное, что им необходимо, — сплоченное семейное единение (29).

 Принадлежащие к поколению Икс — очень обделенная группа людей. «Поколение Икс истощено духовно, травмировано эмоционально, плохо воспитано, обречено на унылое экономическое будущее и не имеет надежды, которая должна быть свойственна молодежи». Они живут в то время, когда мир превратился в деревню величиной с Землю, когда вечерние новости демонстрируют множество проблем, возникающих повсюду. В это время «весь мир испытывает острый духовный голод, люди отвергают нравственную и интеллектуальную пустоту современной жизни и сопротивляются безличным силам огромных и бесчеловечных систем» (30). Все это вопиет об огромной потребности в духовной силе, которую можно почерпнуть только в Слове Божьем, так как оно обращается к бедствующему человечеству с вестью надежды о последнем времени.

 Постмодернисты нуждаются прежде всего в напряженной духовной жизни, которая приносит устойчивое чувство удовлетворения и мира. Несмотря на весь релятивизм и антипатию к системам, объективности, абсолютным понятиям и сверхъестественному, постмодернисты отчаянно нуждаются в том, что они сами же и отвергли. Здесь мы снова видим, что они не в состоянии жить, опираясь на свои собственные теории. Возможно, самый лучший способ привлечь постмодернистов — это, провозглашая неизбежность последних событий, указать им цель будущего и вселить надежду на настоящее. Люди должны узнать, что Христос придет ради них и даст им то, в чем они нуждаются и не могут почерпнуть в релятивизме и путанице постмодернизма. Последние события на планете Земля могут привести многих к Христу, Который сделает их свободными отныне и навеки.

 

(1) Diogenes Allen. Christian Belief in a Postmodern World. The Full Wealth of Conviction, Louisville, Ky. : Westminster/John Knox, 1989, p. 2.

(2) Leith Anderson. A Church for 21 (st) Century, Minneapolis: Bethany, 1992, p. 17.

(3) Gary Philips. Religious Pluralism in a Post-Modern World / The Challenge of Postmodernism: An Evangelical Engagement, ed. David S. Dockery Wheaton, III. : 1995, p. 254.

(4) William E. Brown. Roots of Post-Modernism: Also Sprach Nietzsche (professional paper read to the Evangelical Theological Society, Southern Evangelical Seminary, Charlotte, North Carolina, Mar. 10, 1995).

(3) Carl F. H. Henry. Postmodernism: The New Spectre? / The Challenge of Postmodernism, p. 41.

(6) David S. Ockery. The Challenge of Postmodernism / The Challenge of Postmodernism, с 14.

(7) Huston Smith. Beyond the Post-Modern Mind, Wheaton, III. : Theosofical, 1989, p. 6, 7.

 (8) Gene Edward Velth, Jr. Postmodern times: A Christian Guide to Contemporary Thought and Culture, Wheaton, III. : Crossway, 1994, p. 68.

 (9) Francis Schaefer. The Complete Works of Francis Schaefer: A Christian Worlview, Westchester, III. : Crossway, 1982, vol. 1, p, 134.

 (10) David K. Klark. Narrative Theology and Apologetics, Journal of the Evangelical Theological Society 35, # 4, December 1993, p. 510.

 (11) John M. Ellis. Against Deconstructionism, Princeton, N. J. : University Press, 1989, pp. 13, 14.

 (12) Anthony С Thiselton. New Horizons in Hermeneutics, Grand Rapids: Zondervan, 1992, p. 474.

 (13) Там же, с. 515, 516.

 (14) Grant R. Osbome. The Hermeneutical Spiral: A Comprehensive Introduction to Biblical Interpretation, Downers Grove, III. : InterVarsity, 1991, p. 378.

 (15) Mortimer J. Adler. Truth in Religion: The Plurality of Religion and the Unity of Truth, an Essay in the Philosophy of Religion, New York: Macmillan,1990, p. 2.

 (16) Там же, с. 2-4.

 (17) William С. Platcher. Unapologetic Theology: A Christian Voice in a Pluralistic Conversation, Louisville: Westminster/John Knox, 1989, p. 12.

 (18) Stanley J. Grenz. Revisioning Evangelical Theology, p. 25.

 (19) Smith, p. 146.

 (20) Platcher, p. 12.

 (21) Don R. Stiver. Much Ado About Athens and Jerusalem: The Implication of Postmodernism for Faith, Review and Expositor, 91, 1994, p. 94.

 (22) Diogenes Allen. Christian Belief in a Postmodern World: The Full Wealth of Conviction, p. 2.

 (23) Там же.

 (24) George G. Hunter III. How to reach Secular People, Nashville: Abingdon, 1992, p. 95.

 (25) Veith, p. 62.

 (26) William Mahedy and Janet Bernardi. A Generation Alone: Xers Making a Place in the World, Downers Grove, III. : Inter Varsity, 1994, p. 10.

 (27) Там же, с 14-18.

 (28) Там же, с. 42.

 (29) Там же, с. 19, 21, 43.

 (30) Там же, с. 25, 43.