ключ, толкование. откровениеДжон Паулин

Редакционный обзор. Несмотря на то, что Иоанн в своем пророческом повествовании не использует прямых цитат из Ветхого Завета, совершенно очевидно, что он прибегает к помощи ветхозаветной символики. Эти аллюзии, образующие настоящую мозаику ветхозаветных образов, можно разделить на две группы: 1) эхо и 2) прямые аллюзии.

 

Со временем многие ветхозаветные концепции оторвались от своих библейских корней и образовали большую группу символических идей, повсеместно используемых и понимаемых всеми. Мы назовем использование Иоанном этих общеизвестных символов термином «эхо» (Ветхого Завета). Они имеют свое собственное значение, отличное от их изначальной ветхозаветной формы.

С другой стороны, иногда Иоанн строит какую-то часть своего пророчества на некой ветхозаветной идее, к которой он желает привлечь внимание читателей. Этот прием носит название «прямых аллюзий». Ветхозаветные тексты, к которым желает привлечь внимание автор, могут пролить свет на ту часть Откровения, где Иоанн использует заимствованную символику.

В данной главе автор классифицирует «прямые аллюзии» согласно их значимости для истолкования Книги Откровение и предлагает критерии, позволяющие называть их «прямыми аллюзиями».

«Не думайте, что если вы не можете объяснить значение каждого символа в Откровении, то нет смысла исследовать эту книгу и пытаться понять истину, которая в ней содержится. Открывший эти тайны Иоанну поможет прилежному исследователю представить небесные реалии. Люди, сердца которых открыты для принятия истины, поймут Откровение. Им будет даровано благословение, обещанное „слушающим слова пророчества сего и соблюдающим написанное в нем"» (Е. Уайт. Деяния апостолов, с. 584, 585).

Не следует забывать это наставление. Однако предложенные в данной главе принципы экзегезы позволят серьезному исследователю Библии более тщательно изучить пласты истины, скрытые под поверхностью этого венчающего Писание пророчества.

План главы

1. Характер Книги Откровение

2. Истолкование Откровения

3. Заключение

Характер Книги Откровение

На каждой стадии написания Библии Бог давал Свое откровение на языке, соответствующем времени, месту и обстоятельствам, в которых находился библейский автор. Бог принимает во внимание культуру, образование, литературный стиль и образ мышления тех людей, которым Он раскрывает Себя. Он искренне ищет встречи с людьми на их уровне, чтобы они смогли — насколько это возможно — уяснить то откровение, которое Он дает им и через них (см. 1Кор. 9:19—23).

Например, то, что Он открыл Навуходоносору в Дан. 2, по сути своей совпадало с Его откровением, данным пророку в Дан. 7. Но в видении, данном языческому царю, царства были представлены в виде истукана. Это вполне естественно для царя, воспринимавшего народы как славное, сияющее олицетворение тех богов, которым они служили. Для еврейского же пророка, с другой стороны, Он изобразил народы так, как видел их Сам: в виде злобных и алчных зверей, порабощающих и уничтожающих Его народ. К каждому человеку Бог обращался на его языке и в рамках его культуры, чтобы сообщить Свой замысел относительно будущего.

Слова, которые используют люди, и их смысловое значение отражают прошлый опыт людей. В своей коммуникативной функции язык ограничен знаниями людей в данное время и в данном месте. Даже будущее возможно описать лишь на языке прошлого и настоящего опыта людей.

Когда, например, в Ветхом Завете описывается исход Израиля из Египта, язык повествования напоминает читателю язык, которым в Книге Бытие изображены могущественная деятельность Бога-Творца и потоп. Например, как Ной, так и Моисей спасаются в «ковчеге», покрытом смолой1. В Книге Исход, как и в Книге Бытие, присутствие Божье разгоняет мрак и разделяет воды2. Для всех трех описаний общим является использование терминов «суша»3, «плодиться и размножаться»4.

Подобно тому как в изображении Исхода использованы описания предшествующих деяний Божьих, исход и восстановление после вавилонского плена также описаны в пророческих книгах языком, уже использовавшимся ранее в повествовании о творении и первом исходе. Например, повествование о творении служит моделью для Ис. 65:17—19. Опыт исхода является моделью для многих пророков5.

Подобным же образом в мессианских пророчествах Мессия назван пророком, подобным Моисею, сыном Давидовым и священником по чину Мелхиседека. Всякий раз Бог использует язык прошлого в качестве инструмента для передачи Своего замысла относительно настоящего и будущего.

Поэтому не следует удивляться, обнаружив, что в видениях Откровения мы не встретим таких понятий, как вертолеты, космические корабли, компьютеры или ядерные бомбы. Напротив, эти видения представлены в образах прошлого для новозаветной Церкви, хотя исходящее от престола Божьего откровение и было передано языком, соответствующим времени, месту и обстоятельствам, в которых находился его земной соавтор, Иоанн.

«Библия не была дана нам на величественном сверхъестественном языке. Чтобы достигнуть человека на его уровне, Иисус принял человеческий облик. Вот почему Библия должна быть написана человеческим языком»6. Несмотря на то что пророчество изображало будущие с точки зрения автора события, именно язык предшествовавшего церковного опыта послужил средством для описания этого будущего.

Хотя Библия зачастую описывает наше будущее, важно помнить, что язык, посредством которого эти пророчества были переданы, — это язык, привязанный к другому времени и месту. Не составляет труда придать тексту значение, более соответствующее нашему времени и месту, чем той ситуации, в которой изначально Бог передавал Свою весть. Раскрытие изначального смысла текста предохраняет нас от естественной склонности переиначить библейский текст, поместив его в более привычную для нас картину7.

Говоря об «изначальном значении», конечно же, не следует предполагать, будто библейский автор или первоначальная аудитория всеобъемлюще понимали Божественный замысел в переданном им откровении. Мы лишь хотим сказать, что Божественный замысел был полностью и адекватно отражен в повествовании земного соавтора теми ограниченными языковыми средствами, которыми он располагал8. Поэтому изначальное значение языка текста чрезвычайно важно для правильного понимания Писания. Придать тексту значения, более соответствующие нашим времени и месту, означает пуститься в путешествие к фантастическим целям, которые, представляясь библейскими, фактически противоречат Божественному намерению, заложенному в данном тексте.

Поэтому наше исследование метода начнется с тщательного изучения языка Откровения, что позволит выявить наилучшие подходы к исследованию этой книги. Лишь обладая достаточным терпением, необходимым для исследования Книги Откровение в ее собственном контексте, мы сможем правильно понять те видения, которые были даны автору9.

Христианская книга

С самой первой фразы - «откровение Иисуса Христа» - очевидно, что Откровение - книга христианская (1:1). Иисус Христос присутствует в ней повсеместно: либо непосредственно10, либо символически11. Упоминаются церкви12 и крест13. Внимательный читатель не раз заметит в темах, терминологии и богословии эхо Нового Завета14. Следовательно, хотя стиль, терминология и сюжеты Откровения своеобразны, не следует ожидать, что теология Откровения будет резко отличаться от теологии Нового Завета15.

Божественное откровение

Согласно вводной части (1:1—3), автор видит свою задачу в том, чтобы сообщить Церкви весть от Бога, полученную им в видениях. Он неоднократно отмечает сверхъестественное происхождение сцен, изображенных им в книге16. Иоанн представляет себя как пророка, а свой труд как пророчество. Его авторитет приравнен к авторитету апостолов и ветхозаветных пророков. «Словам пророчества сего» следует повиноваться (1:3). Авторитет их столь неоспорим, что ни одно слово не может быть добавлено или изъято (22:18, 19).

С другой стороны, есть многочисленные свидетельства (перечисленные ниже) того, что видения насыщены аллюзиями на более ранние литературные источники, с которыми был знаком Иоанн Богослов. В какой мере книга отражает видения, а в какой мере она — результат исследования и труда земного автора? К счастью, нам нет нужды проводить столь сложное разграничение. В сущности, не столь важно, от Бога ли эти аллюзии или же они являются резуль-татом размышления Иоанна над данными ему видениями. Если, как мы уже ранее отметили, Бог всегда раскрывает Себя с учетом времени, места и обстоятельств библейского автора, то конечный результат (текст) адекватно говорит как о Боге, так и о самом авторе. Однако для удобства изложения в настоящей главе мы будем использовать выражения «автор» или «Иоанн», вовсе не подразумевая при этом, что данная книга представляет собой лишь человеческое произведение.

Для адвентистов седьмого дня было бы поучительно вспомнить опыт Елены Уайт, имевшей сходные с Иоанном видения событий, происходящих на небесах. Однако проведенное недавно исследование показало, что она долго и упорно трудилась над тем, чтобы облечь данные ей вести в язык, который бы в наибольшей степени соответствовал аудитории ее времени. Видения и тщательный поиск могут сопутствовать друг другу при написании человеком книги, передающей Божественное откровение.

Присутствие Божественного элемента в Книге Откровение указывает, что зачастую полный смысл ее содержания будет выходить за рамки понимания ее земного автора. Это, однако, не дает права истолкователям придавать отрывкам книги свой смысл. Точно так же, как Бог ограничил Себя, облекшись в человеческую природу при воплощении, Он ограничил Себя, избрав человеческий язык в качестве средства передачи Своего откровения в Писании17.

Хотя намерение Божье может и выходить за рамки понимания земного автора, оно выражается языковыми средствами, избранными этим автором. Следовательно, какое бы Божественное намерение ни усматривалось в тексте, оно должно естественным образом вплетаться в язык и намерения автора18.

Пророческая книга

С вопросом Божественного намерения тесно связаны притязания книги на обладание подлинной информацией о будущем. Откровение обращено к тому, «чему надлежит быть вскоре» (1:1), — к событиям, которые будут «после сего» (1:19). Она повествует о возвращении Христа, о Том, Кто «грядет» (1:7,8; 4:8). Она обещает награду побеждающему (см. Откр. 2:7, 11 и т. д.).

Откровение говорит о будущем запечатлении (7:1—3), о будущей «године искушения» (3:10; 7:14), о множестве спасенных (7:9 и далее; 19:1 и далее), о последнем великом провозглашении Евангелия (10:8—11; 14:6—12), об окончательном суде (11:18; 20:11—15) и о последней великой битве (12:20). Кульминация книги — пришествие Христа (14:14—20; 19:11 и далее), утверждающее окончательное и вселенское правление Божье (11:15—17; 21—22:5). Таким образом, Откровение в основном обращено к будущим по отношению к автору событиям.

Малоазиатский контекст

Из текста Откровения очевидно, что книга адресовалась семи церквам, расположенным в Малой Азии — римской провинции (1:4; ср. 22:16)19. Следовательно, нам не стоит удивляться, если местами автор книги прибегает к использованию символики и понятий, свойственных небиблейской литературе и мифологии. Вовсе не обязательно, что автор «изучал» эти символы; он усвоил их как общеупотребительные выражения, знакомые каждому, кто жил в Малой Азии в те времена20.

Изначально нам, может быть, покажется несколько странным, что библейский автор использовал в своей книге ряд мифологических образов (например, зверей с семью головами), но не следует забывать о пророческом характере Откровения. Для того чтобы весть, передаваемая пророками, звучала ясно и убедительно, они пользовались языком своего времени. Поэтому исследователи, обнаружившие древние параллели с различными частями Апокалипсиса, помогут нам лучше уяснить, с какой целью использовалась в книге эта символика21.

Апокалиптический язык

Совершенно очевидно, что Книга Откровение написана не обычным прозаическим языком. В самом ее начале заявляется, что книга должна «показать» (1:1). Орел разговаривает, саранча не причиняет вреда траве, огромный красный дракон гонится за женщиной, лев преображается в агнца, который завоевывает все. Это не типичный для Нового Завета язык НЗ22. Откровение столь насыщено символикой, что читателю следует опасаться излишнего буквализма в ее истолковании23.

Однако столь широкое использование символов было достаточно обычным литературным приемом того времени. Такие книги, как «Эфиопская Книга Еноха», 4 Ездры и 2 Варуха, выражают чувства и теологию языком, получившим название «апокалиптического»24. Поэтому, хотя зачастую язык Откровения представляется странным и символическим, весть книги твердо основывается на реальности. Вполне вероятно, что христианскому читателю I века было не так уж сложно понять основные символы книги25.

В таком случае современному истолкователю Откровения следует принять во внимание апокалиптическую литературу того времени, что поможет ему уяснить, как воспринимался апокалиптический язык в I веке по Р. X.

Важность Ветхого Завета. Хотя в книге и встречаются аллюзии на небиблейские источники, совершенно очевидно, что Откровение можно понять, лишь постоянно обращаясь к Ветхому Завету26. Книга представляет собой «совершенную мозаику ветхозаветных отрывков»27. Чрезвычайная насыщенность Откровения ветхозаветными образами указывает, что именно Ветхий Завет представляет собой основной ключ к пониманию символов книги. Аудитория Иоанна без особого труда улавливала ветхозаветные аллюзии в отличие от большинства современных христианских общин27. Ветхий Завет дает ключ к пониманию вести Откровения, которая была чуждой для сознания непосвященных29.

Следовательно, наше исследование Откровения обусловлено пониманием истории, языка и тем Ветхого Завета. Без подобного понимания смысл Откровения останется в значительной мере скрытым.

Проблема аллюзий. Признание того факта, что Откровение насыщено ветхозаветными концепциями, еще не говорит о том, как они использованы в книге. Хорошо знакомый с Ветхим Заветом читатель быстро заметит, что в Откровении нет прямых цитат из Ветхого Завета30. В одном месте книга ссылается на Ветхий Завет словом, в другом - идеей, в третьем - фразой31. Хотя и очевидноно, что Ветхий Завет представляет собой основу для понимания Откровения, не всегда понятно, на какую же часть Ветхого Завета ссылается автор в данном стихе32.

Экзегетический метод, который позволит понять символику Откровения, должен включать в себя также и принципы, позволяющие определить, когда и каким образом автор ссылается на Ветхий Завет.

Повторяющаяся структура. По мере ознакомления с Откровением читатель понимает, что структура книги тесно связана с ее смыслом. Перед нами семь церквей, семь печатей, семь труб и семь чаш. Многие темы и символы появляются вновь через определенные интервалы33. Почти каждый текст имеет свои параллели в других частях книги. Откровение настолько осложнено пересекающимися параллелями, что какой-то текст может быть более тесно связан с материалом, находящимся в другом конце книги, чем с ближайшим к нему отрывком34. Поэтому исследователь должен хорошо знать структуру и содержание всей книги в целом и понимать роль исследуемого текста в структуре всей книги35.

Контекст богослужения. Одна из характерных особенностей Откровения - многократно повторяющиеся сцены небесного богослужения, сочетающиеся, как правило, с символикой ветхозаветного святилища36. Книга не только содержит множество гимнов37. Сами благословения и проклятия на читающих и слушающих ее подразумевают, что Откровение следует читать публично в обстановке богослужения (1:3; 22:18, 19).

Все это подсказывает, что необходимо уделить особое внимание христианскому богослужению I в., символике ветхозаветного святилища, еврейскому синагогальному служению и арамейским таргумам, созданным в еврейских синагогах.

Выводы. Исследованные нами характеристики Книги Откровение требуют особого внимания к методике. Верный метод исследования Откровения отразит эти характеристики и использует их для прояснения намерений автора. Теперь мы обратимся к предложенной методике «расшифровки» этой захватывающей книги, обратив особое внимание на раскрытие и оценку ветхозаветных аллюзий.

Истолкование Откровения

Ранее отмеченные характеристики текста Откровения предполагают, что исследователь должен в своем исследовании пройти четыре основных этапа: 1) сделать первичную экзегезу (или объяснение) исследуемого текста; 2) исследовать соответствующие параллели в других местах Откровения; 3) найти ветхозаветные корни используемой символики; 4) выявить, расширяет ли Новый Завет смысл этих символов в свете пришествия Христа.

Первичная экзегеза. Для понимания содержащейся в Откровении вести необходимо прежде всего определить, о чем говорил автор первоначальным читателям с учетом времени, места и обстоятельств. Термин «экзегеза» — заимствование из греческого языка, означающее «выводить». Он приобрел значение процесса, позволяющего библейскому тексту самому говорить за себя вместо того, чтобы пытаться придать данному тексту желаемый для читателя смысл. Соответ-ственно, первичная экзегеза обращает внимание на значение слов (использование лингвистических и богословских словарей), на синтаксис (взаимосвязь слов в предложении), на структуру текста, его ближайший контекст и связь текста с современной ему ситуацией.

Современная тексту ситуация проясняется выявлением всех возможных сведений о первых слушателях и их социальном статусе, о проблемах, побудивших автора взяться за перо, о том, есть ли какие-либо аллюзии или параллели с более древними источниками, если таковые имеются. Весьма полезные предисловия к Книге Откровение можно найти в большинстве библейских комментариев и учебных пособий по предмету «Введение в Новый Завет». Для исследования Откровения весьма полезно ознакомление с другими апокалиптическими сочинениями.

Тщательно придерживаясь такой методики экзегезы, исследователь может получить достаточно полное представление о большинстве новозаветных книг. Но при исследовании Откровения она не дает удовлетворительного результата. Здесь вполне возможна ситуация, когда вам вполне ясно, что именно говорит Иоанн, но при этом абсолютно непонятно, что он имеет в виду38. Поэтому для адекватного исследования Апокалипсиса необходима более широкая, основанная на теологии книги методика экзегезы.

Параллели внутри Откровения. Следующий шаг состоит в том, чтобы исследовать, каким образом символы и структура данного текста используются в других местах Откровения. Когда автор четко обозначил свой замысел в контексте, бессмысленно пытаться искать интерпретации вне книги. Например, вЗ:21и11:18 автор заранее дал краткое истолкование последующего материала. Попытка пренебречь этим кратким комментарием в пользу некоего внешнего «ключа» скорее ограничит, чем углубит понимание авторского намерения.

Откровение уникально своей структурой, вытканной множеством нитей. При такой структуре вполне возможно, что ключ к пониманию материала, расположенного в начале книги, вы обнаружите в ее конце. Ближайшим контекстом любого из текстов может оказаться вся книга. К примерам явных параллельных структур в Откровении можно отнести трубы, чаши и всадника на белом коне в главах 6 и 19.

Изучение подобных параллельных структур дает возможность исследователю применить к трудным текстам выводы, полученные при анализе более простых текстов. Например, большинство экзегетов соглашаются в том, что семь чаш, или бед (гл. 16), представляют собой суды Божьи над теми, кто отверг Его. В таком случае представляется логичным ожидать той же темы при анализе семи труб — сегмента книги, в отношении которого есть множество разногласий.

Ветхозаветный источник. Далее очень важно определить, на какой текст (тексты) Ветхого Завета косвенно ссылается Иоанн.

Приступая к этому важнейшему этапу исследования, читатель должен помнить о том, что говорилось ранее относительно Божественного и человеческого авторства Книги Откровения. Описания небесных видений производят впечатление, что их автор тщательно соотносил используемые им выражения с Ветхим Заветом. Можно допустить, что на Патмосе у Иоанна не было текста Ветхого Завета, и тогда вполне возможно, что он полагался на память или использо-вал аллюзии, внушенные его разуму непосредственно Богом.

Однако, независимо от того, возникли ли эти аллюзии в Божественном разуме или в сознании Иоанна, они отражают как Божественное понимание, так и понимание Иоанна, которому Бог открыл Себя. Как уже ранее отмечалось, такие выражения, как «автор», «замысел Иоанна» или «автор Откровения цитирует», не следует понимать так, будто Книга Откровение — ис-ключительно плод человеческого разума. Подобные выражения —лишь удобное средство для того, чтобы показать Божественное (человеческое) авторство книги во всей его полноте.

Для тех, кто глубоко изучает Откровение, становится все более очевидным, что используемая в книге терминология буквально пронизана ветхозаветным языком и аллюзиями на историю и идеи Ветхого Завета. Следовательно, верное понимание Откровения невозможно без серьезного анализа его ветхозаветного фона.

«В целом можно сказать, что, лишь преуспев в выявлении ветхозаветного источника для апокалиптического пророчества, можно верно истолковать данный текст»39.

Лишь уяснив ветхозаветный контекст, можно рассчитывать на понимание того, что, возможно, было совершенно очевидно для читателей I в.40. Проблема состоит в том, чтобы узнать, какой же именно ветхозаветный отрывок (отрывки) имел в виду Иоанн, когда писал свой текст41. Автор, однако, никогда не цитирует Ветхий Завет, он прибегает исключительно к аллюзиям42. Проблема определения аллюзии еще более усложнится, когда мы заметим, что во многих случаях Иоанн использует ветхозаветный язык по памяти43 или вовсе видоизменяет его в своих целях44. Вполне возможно также, что он использовал иные текстуальные источники, чем те, которыми мы располагаем45.

Еще более усложняет ситуацию то обстоятельство, что Ветхий Завет написан на отличном от Нового Завета языке. Поэтому ветхозаветные еврейские тексты появляются в Новом Завете в «греческом переводе»46. Было бы куда проще, если бы автор Откровения всегда использовал такой греческий перевод Ветхого Завета, как Септуагинта. Но недавно проведенные исследования выявили, что язык Откровения существенно расходится с языком Септуагинты. Вполне вероятно, что Иоанн переводил сам47, руководствуясь при этом текстуальной традицией, которая относительно малоизвестна. Например, он мог использовать арамейские таргумы или еврейские тексты, обнаруженные позднее в Кумранах48.

Поэтому выявление аллюзий невозможно считать полным с научной точки зрения, если нет обстоятельного исследования ветхозаветных источников, более тщательного, чем это было возможно в прошлом49. К счастью, для того чтобы уяснить Откровение, нет необходимости определять каждую аллюзию на еврейский текст Библии50. К этой работе, однако, следует подходить с большой осторожностью, если вы хотите, чтобы составленный вами перечень ветхозаветных параллелей к Откровению был действительно ценным51. Интересно отметить, что десять основных комментаторов Книги Откровение предложили совершенно разные перечни ветхозаветных аллюзий в Апокалипсисе52. Это в первую очередь говорит о сложности задачи.

Два вида аллюзий. Прежде чем перейти к описанию методики выявления ветхозаветной аллюзии, следует провести черту между двумя типами аллюзий. Аллюзии одного вида обусловлены стремлением автора обратить внимание читателя к более ранней работе и расширить читательский горизонт. Исследуемую часть текста можно понять лишь в свете аллюзии в ее изначальном контексте53. Преднамеренная аллюзия такого рода называется «прямой аллюзией».

Другой вид аллюзии, который мы называем «эхо», не зависит от осознанного понимания автором ее изначального литературного применения54. Многие литературные образы, ис-пользованные в Откровении, были широко распространены в том окружении, в котором жил Иоанн55. Поэтому, хотя автор и может использовать какой-либо символ, десятки раз встре-чающийся в Ветхом Завете, ему вовсе не обязательно досконально знать его предысторию. Скорее, он просто использует те образы, которые повсеместно понятны его читателям56.

Косвенная аллюзия поэтому оторвана от контекста своего оригинала. Вряд ли есть смысл приводить перечень ветхозаветных текстов, из которых впоследствии образовались «эхо». Важно лишь основное значение «эхо». Хорошим примером «эха» служит образ растения как символ народа Божьего. Он использовался столь часто, что в новозаветные времена обрел устойчивое значение57. Это, однако, никак не исключает возможности использования достаточно устойчивого «аха» в другом значении в ином контексте58.

Обобщая, повторим, что в Книге Откровение можно встретить два вида аллюзий на Ветхий Завет. Иоанн может использовать ветхозаветный источник непосредственно и осознанно, подразумевая контекст его оригинала. Подобная аллюзия «строится осознанно»59. Иоанн знает как ее источник, так и значимость этой аллюзии для своего повествования. Он исходит из того, что читатель знает ветхозаветный источник и понимает мотивы, побуждающие автора ссылаться на него60.

С другой стороны, пророк может использовать «отзвуки», или «эхо», ветхозаветных идей без учета их происхождения. Используя «эхо», он не указывает читателю на первоначальный его источник; он просто использует образ, который повсеместно понятен читателям его времени.

Для исследования Откровения весьма важно понимать разницу между прямыми аллюзиями и «эхо». Не уяснив ее, комментаторы иногда истолковывали «эхо» таким образом, будто автор желал обратить своих читателей к изначальному его источнику с целью понимания Откровения. Различие между аллюзиями и «эхо» фактически требует двух отличных друг от друга подходов к истолкованию. Определяющим фактором здесь является отношение автора к изначальному источнику в данном тексте61.

Прямые аллюзии. Наличие прямой аллюзии требует от исследователя выявления ее источника62. Иоанн исходит из того, что литературный источник хорошо известен и что читатель сможет из его контекста почерпнуть информацию, необходимую для понимания пророчеств Откровения. Но для правильного анализа прямых аллюзий необходимо верно определить их первоисточники.

Прямые аллюзии обнаруживаются методом исключения. Предполагаемые параллели можно взять из комментариев, примечаний и перечней ветхозаветных ссылок. Затем делается анализ этих параллелей с тем, чтобы определить, соответствуют ли они хотя бы одному из трех критериев, обязательных для прямой аллюзии (см. ниже). Чем большему числу критериев соответствует материал, тем более вероятно, что Иоанн подразумевал именно этот ветхозаветный текст, когда писал данную часть Откровения. Вот эти три критерия:

1. Вербальные параллели. Термин «цитирование» не имеет четкого определения в литературе63. Достаточно приемлемое определение, однако, дает Трудингер (Trudinger): «Уместно говорить о цитировании, когда автор использует такую комбинацию слов, к которой он не прибегал бы, если бы не знал, что именно в таком виде она встречается в другом источнике»64.

Из этого определения очевидно, что термин «цитирование» лишь изредка можно применить к использованию Ветхого Завета Иоанном (а может быть, и вообще нельзя). Очень редко он использует более трех-четырех слов в той же последовательности, в которой их можно обнаружить в Ветхом Завете65. Поэтому вербальные параллели следует понимать в более широком смысле, нежели цитирование.

Лишь в том случае можно сказать, что мы имеем дело с вербальной параллелью, если встречается по крайней мере по два значимых слова (не считая артиклей, предлогов и союзов, которые обычно исключаются), параллельных между собой, в тексте Откровения и в тексте Септуагинты или ином переводе, известном в I в. от Р. X.66 Эти два значимых слова могут составлять фразу или даже могут быть разделены — главное, чтобы между ними была явная взаимосвязь в обоих текстах предполагаемой параллели.

Вербальные параллели обнаруживаются сопоставлением текста Откровения с текстом потенциального источника. Совпадающие или сходные слова подчеркиваются, а затем проводится предварительный анализ возможной связи между этими текстами.

Хороший пример вербальной параллели обнаруживается в Откр. 9:2: «И вышел дым из кладязя, как дым из большой печи». Конструкция этой фразы имеет удивительное сходство с текстом из Исх. 19:18 в Септуагинте67. Пример вербальной параллели, в которой два ключевых слова не находятся в тесной грамматической связи друг с другом, можно увидеть, сравнивая Откр. 9:2 с Быт. 1:268. Чем больше обнаруживается общих значимых слов, тем больше вероятность того, что перед нами прямая аллюзия.

2. Тематические параллели. Зачастую Иоанн совершенно определенно подразумевает ветхозаветный текст, но использует иное греческое слово из Септуагинты или использует просто отдельное слово, намекающее на текст. Не следует этому удивляться. Аллюзии по самой своей природе не должны воспроизводить оригинал дословно69. Они могут указывать как на идеи, так и на словесное их выражение, используя как тематическое сходство, так и преднамеренное противопоставление70. Отличие подобных, состоящих из единственного слова параллелей от «эха» состоит в том, что здесь присутствует очевидная тематическая связь между контекстами, в которых обнаруживаются данные слова.

Тематические параллели выявляются не только через сопоставление с Септуагинтой, но и через сопоставление греческого текста Откровения с Ветхим Заветом на еврейском и арамейском языках71. Так как зачастую невозможно в точности определить намерение автора, подобные эквиваленты между греческим и семитскими языками следует отнести в отдельную категорию.

Пример тематической параллели приводит Тенни (Теппеу)72. Он отмечает, что хотя термин «Вседержитель» встречается многократно в Ветхом Завете, лишь в Ам. 4:13 (LXX) он используется в контексте, параллельном Откр. 1:8. Идея параллельности контекста предотвращает произвольность в выборе текстов.

Еще одну тематическую параллель можно обнаружить, сопоставив Откр. 9:4 и Иез. 9:4. В обоих случаях печать Божья возлагается на чело с целью защиты от судов Божьих. Тексты явно параллельны, несмотря на то, что для обозначения запечатления используются разные греческие слова73. Однако из одной лишь этой параллели вовсе не следует вывод, что автор ссылается на Иез. 9:4. Но вычленение этой сходной темы составляет часть поиска материала, необходимого для уяснения намерения Иоанна.

3. Структурные параллели. Иногда автор Откровения использует Ветхий Завет для того, чтобы выстроить литературную или богословскую структуру целых разделов. При этом ему вовсе не обязательно сохранять лексические конструкции оригинала74. Структурные параллели формируются, когда Иоанн моделирует какой-либо текст по образцу ветхозаветного текста, используя его язык и темы примерно в том же порядке.

Хороший пример такой структурной параллели можно обнаружить, сравнив Откр. 9:1—11 с Иоил. 2:1—11. Обратите внимание на то, что оба текста начинаются с трубного призыва, упоминают о тьме, содержат описание полчища саранчи и, наконец, указывают на предводителя этого полчища. Среди других параллельных тем в этих двух текстах стоит отметить страх тех, на кого надвигается это войско, мглу, покрывшую солнце, и стук колесниц75.

Структурные параллели не ограничиваются параллельными отрывками. Иногда они относятся к более широким историческим или богословским структурам, выходящим за рамки конкретных ветхозаветных текстов. Например, семь труб, равно как и семь последних язв Откровения, не-сомненно, параллельны язвам, подробно описываемым в Исх. 7—12 и в других местах Ветхого Завета (см. Пс. 77, 104, 134, 136). На эти же язвы многократно ссылаются ветхозаветные пророки. Представляется также, что ветхозаветное повествование о Творении, рассказ о падении Вавилона и захвате Иерихона составляют фон для образа семи труб.

То, о чем мы говорили выше, может показаться сходным с тематическими параллелями, но между этими явлениями есть тонкое и существенное различие. Тематическая параллель ограничена конкретной идеей Откровения, которая, возможно, в своей основе содержит опреде-ленный ветхозаветный текст. Наряду с вербальными параллелями тематические параллели формируют ту информацию, на основании которой можно говорить о влиянии Ветхого Завета.

Структурные же параллели, напротив, проявляются в том случае, если какой-то отрывок Откровения в своей основе содержит либо более ранний литературный источник (такой, как Иоил. 2:1—11 для Откр. 9:1—11), либо более широкую богословскую структуру, например, тему исхода. Подобные структурные параллели обычно объединяют несколько вербальных и (или) тематических параллелей.

Обзор критериев. Слово или фраза из Откровения может считаться прямой аллюзией, если соответствует как минимум одному из перечисленных выше критериев. Многие из них будут соответствовать сразу нескольким.

Из трех упомянутых критериев вербальные параллели зачастую оказываются наиболее слабыми. Ценность их как доказательства, однако, существенно повышается с увеличением количества параллельных слов, а также при одинаковой последовательности параллельных слов в обоих отрывках. Поскольку структурные параллели состоят из нескольких взаимосвязанных вербальных и тематических параллелей, они обычно представляют собой наиболее убедительное свидетельство того, что перед нами прямая аллюзия.

Чем большему числу критериев соответствует предполагаемая аллюзия, тем больше уверенности в том, что автор при написании данного текста подразумевал именно этот ветхо-заветный контекст76. Решение, безусловно, зависит и от количества отрывков в более ранних литературных источниках, в которых мы обнаруживаем определенные слова, концепции и структуры. Соответственно, если данная параллель встречается в более ранних источниках лишь один раз, это повышает вероятность того, что Иоанн обращает наше внимание именно к этому тексту77.

Классификация прямых аллюзий

Наш перечень аллюзий на Ветхий Завет в Откровении будет лишь приблизительным. Поэтому исследователь, составляющий такой перечень, должен указать, какова степень вероятности той или иной аллюзии, и там, где это возможно, указать причины.

Потенциальные аллюзии можно подразделить на пять категорий вероятности: несомненные аллюзии, вероятные аллюзии, возможные аллюзии, сомнительные аллюзии и неаллюзии.

Несомненные аллюзии. На этом уровне классификации свидетельства зависимости между текстами столь убедительны, что исследователь полностью уверен в том, что Иоанн ссылается на более ранний текст. В качестве примера несомненной аллюзии можно привести указание на седьмую язву египетскую в описании последствий первой трубы (ср. Исх. 9:23—26; Откр. 8:7). Описание египетских язв представляет собой структурную параллель, лежащую в основе всего раздела с семью трубами.

Поэтому мы вправе ожидать, что повествование Иоанна будет отражать определенные характеристики язв. Действие первой трубы и седьмой язвы берет свое начало на небесах, заключается в падении на землю града и огня и приводит к уничтожению растительности на земле. Есть также и тематическая параллель: и то, и другое есть суд Божий над врагами Бога и Его народа. Весомость свидетельств позволяет классифицировать эту прямую аллюзию с высокой степенью вероятности, редкой для Книги Откровение.

Вероятные аллюзии. Текст подпадает под эту классификацию, когда свидетельств его связи с другим текстом довольно много, но все же недостаточно для абсолютной уверенности. Так, например, вероятной аллюзией можно назвать связь между первой трубой и Иез. 38:22. Фактически мы имеем столь же широкие вербальные и тематические параллели, как и в случае с Исх. 9:23—26. Более того, комбинация града, огня и крови встречается только в Иез. 38.

Однако весь блок Откровения, повествующий о семи трубах, имеет минимальную связь с Книгой Иезекииля, поэтому структурная параллель здесь отсутствует. Следовательно, в отношении этой прямой аллюзии существует определенная неуверенность, достаточная для того, чтобы классифицировать ее как «вероятную», но не как «несомненную». Однако, поскольку вполне возможно, что в сознании автора были как несомненные, так и вероятные аллюзии, исследователь при истолковании содержащего аллюзию текста Откровения должен принимать во внимание контекст предполагаемого источника оригинала.

Возможные аллюзии. Когда мы имеем достаточно свидетельств, указывающих на то, что Иоанн мог ссылаться на Ветхий Завет, но их не хватает для объективного суждения, мы квалифицируем такую аллюзию как возможную. Примером такой аллюзии может послужить связь между первой трубой и Ис. 30:30.

В Ис. 30:30 град и огонь изливаются как суды на ассирийцев. Однако, несмотря на то что блок с первой трубой демонстрирует вербальную и тематическую параллель с Ис. 30:30, мы не можем говорить о структурной параллели, а остальные параллели достаточно слабы. Поэтому вполне возможно, что Иоанн подразумевал этот ветхозаветный текст, когда писал о первой трубе, но у нас нет достаточных доказательств для более определенной доли уверенности. Подобная параллель полезна для исследователя, но не следует ее использовать в качестве единственного доказательства, на котором строится истолкование.

Сомнительные аллюзии. Мы наблюдаем некоторые параллельные идеи, но аллюзии весьма слабы. Тем не менее истолкователь еще не может окончательно отвергнуть возможность того, что перед ним прямые аллюзии.

На полях двадцать шестого издания греческого Нового Завета Нестле-Аланда Иез. 5:12 обозначен как параллель к первой трубе. Недостаточность вербальных и тематических параллелей вызывает сомнение в том, что здесь Иоанн конкретно имел в виду Иез. 5:12, хотя в обоих текстах присутствует выражение «третья часть». Но если концепция «третьей части» заимствована из Ветхого Завета, она скорее всего основывается на Иез. 5:1—4 или Зах. 13:8, 9, чем на данном тексте78. Контекст сомнительной аллюзии не следует использовать в истолковании Откровения, но можно считать его источником одного, а возможно, и нескольких «эхо».

Неаллюзии. Категория «неаллюзий» актуальна лишь при оценке перечней предлагаемых аллюзий. Проанализировав его, исследователь приходит к выводу, что нет свидетельств в пользу того, что автор подразумевал здесь параллель между двумя текстами. Юген Хан (Ншт), например, полагал, что первая труба связана с Ис. 2:13, где деревья использованы как символ гордых и надменных, которых смирит Бог79. Отсутствие вербальной параллели в греческом тексте, а также каких бы то ни было тематических или структурных параллелей не дает возможность классифицировать этот текст как прямую аллюзию. Однако вполне возможно, что символ деревьев из Книги Исайи был использован Иоанном как «эхо» при описании первой трубы.

Безусловно, результаты подобного исследования имеют в некотором роде незавершенный характер. Но нет необходимости прослеживать каждую параллель Ветхого Завета для того, чтобы понять основную весть книги80. Исследователь всегда должен быть открыт для новых свидетельств, которые могут привести к переоценке определенных параллелей. Тем не менее описанная выше методика позволяет создать более объективную основу для истолкования в Откровении прямых аллюзий на Ветхий Завет.

Новый Завет

Мы уже отмечали, что Откровение - книга христианская и насыщена множеством параллелей с другими новозаветными книгами. Фактически перед нами в Апокалипсисе свидетельство от Иисуса, выраженное «многими и многими картинами»81. Обобщая, по сути, весть Нового Завета, Апокалипсис по праву помещен в конец новозаветного канона82.

Выявление параллелей из обоих Заветов предполагает, что Книга Откровение представляет собой краткое обобщение тем всей Библии83. Один из исследователей называет Апокалипсис «финалом библейской симфонии»84. По утверждению другого, «в этой книге встречаются и находят свое завершение все другие книги Библии»85.

Поэтому автор Откровения не использует язык и идеи Ветхого Завета в изначальном значении и буквальном виде86. Значение, которое придают символике Откровения аллюзии на Ветхий Завет, следует рассматривать в свете такого события, как пришествие в мир Христа87. Победа Иисуса Христа представляет собой новый организующий принцип истории в Откровении88.

Совершенно очевидно, что опыт общения с Иисусом и вдохновение, полученное от Святого Духа (1:10), побудили Иоанна «христианизировать» ветхозаветный материал, с которым он работал89. Следовательно, мы также должны интерпретировать эти концепции через призму пришествия Христова90. Наилучший способ достигнуть этого — стремиться искать новозаветные параллели для ветхозаветных выражений в Откровении. Для этого можно использовать ту же методику, что и для выявления ветхозаветных аллюзий в Откровении.

Согласно пониманию новозаветных авторов, Христос является исполнением основной цели, обозначенной в Ветхом Завете91. Это верно не только в отношении отдельных мессианских пророчеств, но и для всего спектра ветхозаветной истории. Иисус есть новое творение (см. 2 Кор. 5:17), рожденный посредством Святого Духа, снизошедшего на Марию (ср. Лк. 1:35 с Быт. 1:2). Он — новый Адам (см. Рим. 5 и 1 Кор. 15): сотворен по образу Божьему (см. 2 Кор. 4:4; Кол. 1:15), сочетался браком с новой Евой (Церковью - Еф. 5:32, 33), имеет полную власть над землей (см. Ин. 6:16—21), над рыбами морскими (см. Лк. 5:1—11; Ин. 21) и над всем живущим (см. Мк. 11:2).

Иисус Христос — новый Моисей (см. Ин. 5:45—47): враждебно настроенный царь угрожает Ему с самого рождения (см. Мф. 2), Он 40 дней постится в пустыне, правит над 12 и рукополагает 70, дает закон с горы (см. Мф. 5:1, 2), кормит Свой народ хлебом с небес (см. Ин. 6:28—35) и возносится на небеса после Своего воскресения. Он новый Израиль: приходит из Египта (см. Мф. 2), проходит через воды (см. Мф. 3:13—17), уведен Духом в пустыню, вторично проходит через воды (Лк. 12:50 — крещение на кресте) и вступает в небесный Ханаан.

Подобные примеры можно продолжить. В Новом Завете Иисус предстает как новый Исаак, новый Давид, новый Соломон, новый Илия, новый Иисус Навин и новый Кир. Новозаветные авторы рассматривают жизнь, смерть и воскресение Иисуса как прохождение Им всего духовного пути народа Божьего от Адама до Иоанна Крестителя.

Как должен относиться к этой истории христианин? Исполнив в Своей жизни все ветхозаветные принципы, Иисус реализовал этот опыт для всех «пребывающих в Нем». В Нем верующие становятся истинным Израилем (см. Гал. 3:29; Деян. 13:32, 33; 2 Кор. 1:20), признавая, что Иисус является Мессией (см. Ин. 1:47—50), исполнением чаяний Израиля. Это делает весь Ветхий Завет актуальным для христианского опыта. Верующий во Христа имеет часть в новом Израиле92. «Нет изменений в языке, который сохраняется в Новом Завете, но, несомненно, есть перемена в отношении народа, к которому отныне обращены эти пророчества и цели. В Новом Завете о Церкви говорится языком, который в Ветхом Завете относился к Израилю»93.

Новый Завет переносит термин «Израиль» с еврейского народа на Церковь, что оказывает глубочайшее воздействие на то, каким образом ветхозаветные история и пророчество отражаются в служении Церкви. Новый Завет делает универсальными обетования завета94. Израиль более не рассматривается в этническом или географическом контексте (см. 1 Петр. 2:4—10; Иак. 1:1), слава — «шекина» — присутствует в собрании всех, кто верует в Иисуса (см. Мф. 18:20). Истинному храму на земле придается духовное и всемирное значение. Он построен по образцу истинной скинии небесной95. Вавилону и Египту также придается духовный смысл — они олицетворяют врагов Церкви.

Таким образом, ветхозаветную символику нельзя применять в Книге Откровение механически. Подобно новозаветным авторам, Иоанн в полной мере осознает влияние пришествия Христа на духовные реалии. Если символика Откровения не оценивается с точки зрения значимости Иисуса Христа и креста, на котором Он пострадал, такое истолкование не будет христианским, сколь часто ни упоминалось бы в нем имя Христа96.

Заключение

Объем данной главы не позволяет нам изложить в ней все аспекты применения экзегетического метода при исследовании Откровения. Поэтому она не затрагивает некоторые моменты, которые были бы полезны специалисту. Желающим более глубоко изучить вопросы, связанные с применением этого метода для анализа всех сложностей языков оригинала, я рекомендовал бы обратиться к моей книге, посвященной специально данному предмету97.

Для того, чтобы овладеть методом, недостаточно просто прочитать эту главу. Достичь этого можно лишь посредством личного опыта работы с текстом. Чем больше времени проводит исследователь за анализом вербальных, тематических и структурных параллелей, тем глубже он понимает те принципы, которые определяют язык автора.

Выявляя тексты, где автор использует прямую аллюзию, мы действуем в сфере вероятностей. Там, где не вполне очевидно, использует ли Иоанн прямую аллюзию или нет, будет лучше, если при обсуждении данного текста Откровения мы оставим в стороне ветхозаветный контекст.

У нас нет исторических данных о том, имел ли автор Откровения доступ к каким-либо новозаветным документам (его знание новозаветного учения могло основываться на непосредственном общении со Христом, устном предании и/или на документах, не дошедших до наших дней), и подобное предположение было бы совершенно логичным. Поэтому в целом было бы безопаснее исходить из того, что Иоанн основывается на равно понимаемой всеми устной традиции более, чем на конкретных документах Нового Завета.

Нет сомнений в том, что если эту главу читает неспециалист, он придет в отчаяние от перспективы применения такой методики. Не имея достаточного опыта в практической экзегезе, не будучи знакомы с еврейской апокалиптической литературой или культурной средой Малой Азии в I в., не зная ни греческого, ни еврейского, ни арамейского языков, большинство читателей теряют всякое желание исследовать Откровение.

К счастью, хотя упомянутые выше знания и навыки чрезвычайно полезны, они весьма редко играют решающую роль для истолкования Книги Откровение. Например, множество аллюзий на Ветхий Завет в Книге Откровение совершенно очевидны как в английском, так и в других переводах. Апокалиптические образы Откровения, безусловно, уникальны, но тем, кто знаком с Ветхим Заветом, эта книга не покажется совершенно необычной.

Само собой разумеется, что особые знания и подготовка способны предостеречь исследователя от ложных суждений, основанных на недостаточной информации. Однако люди, незнакомые с языками оригинала или с древними первоисточниками, способны многое сделать для духовного роста в этой сфере, придерживаясь следующих принципов, помогающих избежать ошибок:

1. Всякий раз, когда верующему открывается возможность исследовать Книгу Откровение, он должен искренне молиться о готовности учиться и о том, чтобы быть открытым для водительства Святого Духа. Без молитвы и водительства Святого Духа даже самый усердный исследователь может незаметно для себя сойти с верного пути. Секулярный ум не способен понять Божественное намерение. В Писании говорится о том, что Божьи «мысли — не ваши мысли» (Ис. 55:8), и о том, что о духовном «надобно судить духовно» (1 Кор. 2:14).

2. Использование нескольких переводов устранит опасность ошибок, вызванных неверным переводом или допущенных при переписывании рукописи. К этому следует добавить использование одной из аналитических симфоний, например, Стронга или Янга, которая способна показать исследователю язык оригинала, даже если он имеет дело с незнакомым алфавитом.

3. Большая часть времени, выделенного для библейского исследования, должна тратиться на изучение относительно ясных частей Писания. Именно посредством ясных текстов Писания возможно лучше уяснить тексты неясные, например, повествующие в Откровении о печатях и трубах. Излишняя увлеченность проблематичными текстами и вопросами может привести к постепенному искажению понимания, что, как правило, выливается в формирование узких и фанатичных взглядов, способных внести раскол в Церковь.

4. Результаты таких тщательных исследований, как поиск по симфонии или анализ аллюзий, следует сопоставить с общим контекстом Писания, иначе увлеченность деталями может увести исследователя от центральных тем изучаемого текста. С помощью симфонии можно доказать практически все что угодно. Такая опасность, однако, уменьшается, если каждый текст воспринимается в контексте всего Писания, предпочтительно в понятном и современном переводе.

5. Следует разумно применять те наставления, которые дает Елена Уайт относительно понимания трудных текстов. Необдуманное использование ее авторитета может нанести Церкви большой вред и привести к искажению цели, поставленной библейским автором. При верном же понимании ее вдохновенные советы всегда будут в гармонии с вдохновенными библейскими текстами. Принципы 3 и 4 относятся также и к трудам Духа пророчества.

6. Исследователю следует быть открытым для конструктивной критики со стороны коллег, особенно тех, кто с ним не согласен. Наши оппоненты зачастую указывают нам на те реальности текста, которые мы упустили вследствие узости своего подхода. Подобная критика особенно ценна, когда исходит от людей, одаренных большими способностями или обладающих большими знаниями, например, знанием языков оригинала, что может помочь в экзегезе.

В заключение скажем, что поставленная в этой главе задача нелегка, но чрезвычайно интересна. Вдумчивое использование предложенной методики способно дать изучающему Библию более глубокое понимание вести Книги Откровение. При обмене полученными знаниями внутри церковной общины результаты исследований могут быть скорректированы. Вместе мы можем расти в своем понимании Книги Откровение и двигаться навстречу обещанному великому возрождению98.

 

 

 

 

 

 

1 Исх.2:3; ср. Быт. 6:14. 2

 

2 Исх. 13:21; ср. Быт. 1:3—5; Исх. 14:21; ср. Быт. 1:6—8.

3 Ис. Нав. 4:18; Исх. 14:21, 29; ср. Быт. 8:11, 13; 1:9, 10.

4 Исх. 1:7; ср. Быт. 9:7; 1:28. 5

5 Ос. 2:8—15; Мих. 7:15—20; Ис. 4:2—6; 11:15,16; 43:16—19 и т. д.

6 Е. Уайт. Избранные вести, т. 1, с. 20.

7 Хотя знание греческого и еврейского языков и не является обязатель­ным для понимания Библии (см. заключение настоящей главы), чте­ние текста на языке оригинала помогает отойти от тех привычных ассоциаций с нашей современной обстановкой, которые вызывают слова перевода. Чтение текста в переводе способствует непреднаме­ренному наложению современного смысла.

8 «Библия написана людьми по вдохновению Святого Духа, но это не означает, что она отражает способ мышления и выражения мысли, присущий Богу. Стиль ее написания характерен для человека. Бог не представлен как писатель. Люди часто говорят, что те или иные выра­жения не могут быть Божьими. Но Бог и не дает возможность судить о Себе в словах, в логике, в риторике, изложенных в Библии. Авторы Библии были Божьими писцами, но не Его пером. Посмотрите, на­сколько отличаются библейские книги, написанные разными автора­ми. Не слова Библии, но люди, ее писавшие, были вдохновляемы Богом. Вдохновение воздействует не на слова или выражения челове­ка, но на него самого, и разум его, под влиянием Святого Духа, напол­няется определенными мыслями. Конкретные же слова, в которые облекаются эти мысли, несут отпечаток индивидуальности. Так рас­пространяются Божественные наставления. Божественный разум и воля объединяются с человеческим разумом и волей; таким образом написанное человеком становится словом Бога» (Е. Уайт. Избранные вести, т. 1, с. 21).

9 Elisabeth Schussler Fiorenza. The Apocalypse (Chicago, 1976), p. 13. 2

10 Откр. 1:1,2,5,9; 11:15; 12:10,17; 14:12; 17:6; 19:10; 20:4,6; 22:16,20,21.

11 Откр. 1:12—16; 5:5 и далее; 7:17; 12:5, И; 14 и далее.

12 Откр. 1—3;22:16.

13 Откр. 1:18; 5:6, 9, 12; 11:8; 12:11.

14 Перечень языковых параллелей с Новым Заветом и общих с ним тем см.: Rudolf Halver. «Der Mythos im Letzten Buch der Bibel» Theologische Forschung, vol. 32 (Hamburg-Bergstedt, 1964), p. 58—70; William Milligan. Lectures on the Apocalypse (London, 1892), p. 42—70; Henry B. Swete. The Apocalypse of St. John (London, 1906), cli-cliii.

15 Halver, p. 58.

16 Откр. 1:10—20; 2:7,11 ит.д.;4:1,2; 10:11; 17:1—3; 19:9,10; 22:6—10.

17 «Библия в целом являет собой союз Божественного и человеческого, по­скольку истины, данные Богом, выражены в ней человеческим языком. Подобный союз существовал и в естестве Христа, Который был Сыном Божьим и Сыном Человеческим. Таким образом, библейский текст „Слово стало плотию и обитало с нами" (Ин. 1:14) может быть применен как к Христу, так и к Библии» (Елена Уайт. Великая борьба, с. vi).

18 Вдохновленные свыше авторы не всегда улавливают смысл данного им откровения Божьего (см. Книгу Даниила и 1 Петр. 1:10—13). Тем не менее текст, написанный ими, сохраняет точность (см. прим. 8). Что касается Откровения, то, согласно Божественному намерению, его текст должен был обладать значимостью как для первых его чита­телей (Откр. 1:3,4, 9—11; 22:16), так и для последующих.

Утверждение, что Откровение «обладало значимостью» для пер­вых своих читателей, вовсе не означает, что они ожидали полного исполнения всего пророчества в ближайшем для них будущем (претеристская точка зрения). Многие аспекты видения относи­лись к отдаленному будущему. Мессианские пророчества «облада­ли значимостью» и для ветхозаветных пророков, однако они знали, что во всей полноте эти пророчества исполнятся лишь в бу­дущем (см. 1 Петр. 1:10—12 — прим. ред.).

19 Подобно любому другому богодухновенному апостольскому посла­нию, это пророчество имело значение и для других христианских об­щин (см. Кол. 4:16 — Прим. ред.).

20 Peter Morant. Das Kommen des Herrn (Zurich, 1969), p. 19.

21 См., например,:  Hans Dieter Betz.  «On the Problem of the Religio-Historical Understanding of Apocalypticism» / JTC 6 (1969), p. 155; William Kimbro Hedrik. «The Sources and Use of the Imagery in Apocalypse 12» / Th. D. dissertation, Graduate Theological Union, 1971, p. 41. Определенную помощь может оказать комментарий Дэвида Ауна (Aune) на Откровение, представленный в серии Word Biblical Commentary. Аун является как специалистом в Книге Откровение, так и специалистом в истории Древнего Рима.

22 Halver,p. 156.

23 Philip Mauro. The Patmos Visions (Boston, 1925), p. 23. Нет сомнения в том, что многое в Откровении должно пониматься буквально (семь церквей, Христос, Иоанн, война и смерть, например), но совершенно ясное утверждение в начале книги (1:1) в сочетании с ее уникальным характером указывает на то, что символизм является основным язы­ковым приемом, используемым в книге.

24 См.: James H. Charlesworth. The Old Testament Pseudepigrapha, vol 1 (Garden City, NY, 1983—1984).

25David L. Barr. The Apocalypse as a Symbolic Transformation of the World: A Literary Analysis, pp. 40—41. Греческая конструкция в Откр. 1:3 (akuo + аккузатив) подразумевает, что читающий и слушающий должен в достаточной мере понять книгу, чтобы повиноваться ей.

26 Е. W. Bullinger. The Apocalypse (London, 1935), p. 5; Austin Fairer. A Rebith of Images (Gloucester, MA, 1970) p. 17; A. Feuillet. «Le Messie et sa Mere d'apres le chapitre XII de PApocalypse» / RB 66 (1959), p. 55; William G. Scroggie. The Great Unveiling (Grand Rapids, 1979), p. 22.

27 Milligan. Lectures on the Apocalypse, p. 72.

28 Barnabas Lmdars. «The Place of the Old Testament in the Formation of New Testament Theology» / NTS 23 (1976), p. 65.

29 Edyth Armstrong Hoyt. Studies in the Apocalypse of John of Patmos (Ann Arbor, MI, 1953), p. 7.

30 Достаточно упомянуть лишь некоторых сторонников такого взгляда: Kurt Aland. The Greek New Testament (New York, 1975), p. 903; Adela Yarbro Collins. Crisis and Catharsis: The Power of the Apocalypse (Philadelphia, 1984), p. 42; Elizabeth Schussler Fiorenza. «Apocalypsis and Propheteia: The Book of Revelation in the Context of Early Christian Prophecy» / Г Apocalypse and johannique et PApocalyptique dans le Nouveau Testament, p. 108; Halver, pp. 11, 12; Pierre Prigent. L'Apocalypse de Saint Jean. Commentaire du Nouveau Testament, vol. 14 (Lausanne, 1981), p. 368; H. Barclay Swete. An Introduction to the Old Testament (Cambridge, 1902), p. 392.

31 Gerhard F. Hasel. «La Prophetic et son accomplissement» / Prophetie et Eschatologie, ed. Richard Lesher (Washington, DC, Biblical Research Institute, 1982), 1:105; Sweet, p. 39.

32 Louis Arthur Vos. The Synoptic Traditions in the Apocalypse (Kampen, 1965), p. 18.

33 Ваrr, р. 43.

34 Leonard Thompson. «The Mythic Unity of the Apocalypse» / Society of Biblical Literature 1985 Seminar Papers, ed. Kent Harold Richards (Atlanta, 1985), pp. 16, 17.

35 Среди наилучших исследований по структуре Откровения можно упомянуть следующие: John Wick Bowman. «The Revelation to John: Its Dramatic Structure and Message» / Int 9 (1955), pp. 440—443; Elisabeth Schussler Fiorenza. «Composition and Structure of the Book of Revelation» / CBQ 39 (1977), pp. 358—366; Leroy C. Spinks. «Critical Examination of J. W. Bowman's Proposed Structure of the Revelation» / EvQ 50 (1978), pp. 211—222; K. A. Strand. The Open Gates of Heaven (Ann Arbor, MI, 1972), p. 48.

36 Откр. 4; 5; 7:9—12; 8:2—6; 11:15—19; 15:5—8; 19:1—8 и т. д.

37 Откр. 4:11; 5:9, 10, 12, 13; 7:10, 12; 11:15, 17 и т. д.

38 Halver, p. 7.

39 Heinrich Kraft. «Die Offenbarung des Johannes» / Handbuch zum Neuen Testament, 16a (Tubingen, 1974), p. 16.

40 Eugenic Corsini. The Apocalypse / Good News Studies v. 5 trans. Francis J. Moloney (Wilmington, DE, 1983), p. 33; Hoyt, 1—2,7; Robert H. Mounce. The Book of Revelation, NICNT, 17 (Grand Rapids, 1977), p. 39.

41 Robert Horton Gundry. The Use of the Old Testament in St. Matthew's Gospel, Supplements to NT 18 (Leiden, 1967), pp. 4, 5; Tenney, p. 101; Leonhard P. Trudinger. «The Text of the Old Testament in the Book of Revelation» / Ph. D. dissertation, Boston University, 1963, p. 40; Vos, pp 19,19,112.

42 Сопоставьте Откровение с Евангелием от Матфея, в котором автор обычно обозначает ветхозаветный источник при цитировании. Мф. 2:17, 19; 3:3 и т. д. A. Vanhoye. «L'utilisation du livre d'Ezechiel dans l'Apocalypse» / Bib 43 (1962), p. 436.

43 Franklin Johnson. The Quotations of the New Testament From the Old (Philadelphia, 1896), p. 29; D. Moody Smith, Jr. «The Use of the Old Testament in the New» / The Use of the Old Testament in the New and Other Essays, ed. James M. Efird (Durham, Nc, 1972), p. 61. Crawford Howell Toy. Quotations in the New Testament (New York, 1884), p. xx.

44 Collins, p. 42; Corsini, p. 32; Edwin D. Freed. Old Testament Quotations in the Gospel of John, Supplements to NT, 11 (Leiden, 1965), p. 129; Ernest Leslie Peerman. Living Messages From Patmos (New York, 1941), p. 53; Ronald H. Preston and Anthony T. Hanson. The Revelation of Saint John the Divine (London, 1949), p. 35; F. Stagg. «Interpreting the Book of Revelation» / RevExp 72 (1975), p. 333, 334; Krister Stendahl. The School of St. Matthew (Uppsala, 1954), p. 159; Vanhoye, pp. 461—472; Vos, pp. 23—32.

45 Roger Nicole. «A Study of the Old Testament Quotations in the New Testament With Reference to the Doctrine of the Inspiration of the Scriptures» / M.S.T. Thesis, Gordon College of Theology and Missions, 1940, pp. 9—11; Tenney, p. 103; Trudinger, p. 17.

46 Nicole, pp. 11,12.

47 R. H. Charles. The Revelation of St. John, ICC (Edinburgh, 1920), l;l:vi.

48 Leonhard P. Trudinger. «Some Observations Concerning the Text of the Old Testament in the Book of Revelation» / JTS, n. s., 17 (1966), pp. 82—88.

49 Помимо Септуагинты следует обратиться к греческим переводам Акилы, Симмаха и Феодотиона. Следует уделять внимание таким арамейским таргумам на Пятикнижие, как таргум Неофития I и таргум псевдо-Ионафана; а также масоретской, кумранской и самарянской версиям еврейского текста.

50 Collins, pp. 44, 48.

51 Matthew Black. «Some Greek Words With 'Hebrew' Meanings in the Epistles and Apocalypse» / Biblical Studies: Essays in Honour of William Barclay, eds. Johnston R. McKay and James F. Miller (London, 1976), p. 135.

52 См. мою книгу: Decoding Revelation's Trumpets, Andrews University Seminary Dissertation Series, 11 (Berrien Springs, MI, 1988), pp. 121—154.

53 Обратите внимание на слова Джона Холландера в его книге «The Figure of Echo: A Mode of Allusion in Milton and After» (Berkeley, CA, 1981), p. 95: «Текст не лишен корней, но составляет часть той библио­теки, которая прочитана как автором, так и заинтересованной аудито­рией. Для этой концепции важно намерение автора сделать аллюзию узнаваемой».

54 Там же, с. 64.

55 Richard Т. Altick. The Art of Literary Research (New York, 1975), p. 94.

56 Hedrik, p. 17; Douglas Ezell. Revelations on Revelation (Waco, TX, 1977), p. 21.

57 Ср. Пс. 1:3; Ис. 5:1—7; Иер. 2:21 с Откр. 8:7; 9:4.

58 Сопоставьте Откр. 7:1—3 и 9:4, где деревья защищены печатью от судов Божьих, с Откр. 8:7, где деревья и трава уничтожаются судом Божьим.

59 Carlos Baker. The Echoing Green (Princeton, NJ, 1984), pp. 7, 8.

60 Hollander, p. 106.

61 Altick, pp. 95, 96.

61 Hollander, p. 106.

63 Trudinger. The Text of the Old Testament in the Book of Revelation, pp. 12—15.

64 Trudinger. Some Observations Concerning the Text of the Old Testament in the Book of Revelation, p. 82.

65 Tenney, p. 101.

66 Дошедшие до нас варианты в Гекзаплах Оригена (ср.: Fredericus Field. Origenis Hexaplorum, 2 vols., Hildesheim: Georg Olms Verlagsbuch-handlung, 1964) дают представление о некоторых переводах, распро­страненных в те дни, когда писалось Откровение. Вербальные параллели не отражаются в переводе за исключением случаев транс­литерации. Например, «Мессия» совершенно очевидно представляет собой вербальную параллель с еврейским meshiah.

67 Откр. 9:2: kai anebe kapnos ek tou phreatos os kapnos kaminou megales; Исх. 19:18 в Септуагинте: kai anebainen ho kapnos, hosei kapnos kaminou.

68 Основными связующими словами являются «тьма» (сущ. skotos; гла­гол skotoo) и «бездна» (abussos). Быт. 1:2, LXX: kai skotos, epano tes abussou: Откр. 9:2: kai enoixen tophrear tes abussou... kai eskotothe ho helios kai ho aer.

69 Vos,p. 112.

70 Baker, p. 10; Tenney, p. 101.

71 Ср.: Martin McNamara. The New Testament and the Palestinian Targum to the Pentateuch, Analecta Biblica, vol. 27a (2nd printing with sup., Rome, 1978); and Trudinger. Some Observations Concerning the Text of the Old Testament in the Book of Revelation.

72 Теппеу, р. 102.

73 Иез. 9:4, LXX, semeion; Откр. 9:4, sphragida.

74 Данный критерий включает в себя то, что Мортон Смит (с. 78, 115) называет «параллелями литературной формы» и «параллелями в виде ассоциаций». Ларе Хатман (Prophecy Interpreted, trans. Neil Tomkinson, Coniectanea Biblica, New Testament Series, No. 1 [Uppsala, 1996], p, 126) предлагает нечто схожее с моей концепцией «структур­ной параллели», используя термин «модели мышления» (с. 95, 118, 137). Он также отмечает (с. 89), что Зах. 12:2—4 образует «основу» для 1 Ен. 56:5—8.

75 Дополнительные примеры параллелей в литературной структуре мож­но увидеть, сравнив Откр. 1:12—18 с Дан. 7:9—13 и Дан. 10; Откр. 13 с Дан. 3 и 7; Откр. 18 с Иез. 26—28; Откр. 19:11—16 с Ис. 63:1—6. Вы­сказываются даже предположения о том, что вся структура Открове­ния параллельна структуре Книги Иезекииля. Например, см.: М. D. Goulder. «The Apocalypse as an Annual Cycle of Prophecies» / NTS 27 (1981), pp. 343—350; Vanhoye, pp. 436—376; Vogelgesang, pp. 66—72.

76 С. Н. Dodd. According to the Scriptures (London, 1952), p. 126.

77 Hartman, pp. 85, 155.

78 Иез. 5:12 вполне можно поставить наряду с 5:1—4 как вероятную аллюзию, но это ничего не добавит для нашего понимания первой трубы.

79 Eugen Huhn. Die alttestamentliche Citate und Reminiscenzen im Neuen Testament (Tubingen, 1900), p. 247.

80 Collins, pp. 44, 48.

81 Karl Ludwig Schmidt. «Die Bildersprache in der Johannes-Apokalypse» / TZ 3(1947), p. 177.

82 Halver, p. 58.

83 Donatien Mollat. Une Lecture pour aujourd'hui: L'Apocalypse, 3nd ed. (Paris, 1984), 30.

84 Там же.

85 Robert Jamieson, A. F. Fausset, and David Brown. Commentary Practical and Explanatory on the Whole Bible (reprint ed., Grand Rapids, 1977), p. 1526. Обратите внимание на то, что Елена Уайт в «Деяниях апо­столов» другими словами повторяет это утверждение (Mt. View, CA, 1911), р. 585 (вербальная и тематическая параллели!).

86 Vos, pp. 36—40.

87 Ezel, p. 23; Desmond Ford. Crisis (Newcastle, CA, 1982), p. 98; Kraft, p. 85; Pierre Lestringant. Essai sur 1'unite de la revelation biblique (Paris, 1942), p. 152.

88 Heinrich Schlier. Besinnung auf das Neue Testament (Freiburg, 1964), p. 361.

89 Barr, p. 42.

90 Ezell, p. 23; Ford, p. 98.

91 Ин. 5:39, 40; Лк. 24:25—27, 44—47. Прекрасным исследованием на эту тему адвентистского автора является книга Ганса Ларонделла «Израиль Божий в пророчестве» (Источник жизни, 1998).

92 Там же, с. 121.

93 Louis F. Were. The Moral Purpose of Prophecy (n. p., 1977), p. 30.

94 John Paulien. Review of Hans LaRondelle «The Israel of God in Prophesy» / AUSS 22 (1984), p. 375.

95 2 Кор. 6:14—18; Гал. 4:26; Евр. 8:1, 2.

96 Прекрасное применение этого принципа можно найти в книге Ганса Ларонделла «Колесницы спасения» (Заокский, 1996).

97 См.: Paulien. Decoding Revelation's Trumpets.

98 «Когда мы как народ уясним, что значит для нас эта книга (Открове­ние), в нашей среде произойдет великое пробуждение» (Уайт Е. Сви­детельства для проповедников, с. 113).