Джон Паулин
Редакционный обзор.
Как уже отмечалось в отчете Комитета по изучению книг Даниила и Откровение (глава 3 настоящего тома), картины событий, происходящих на земле по мере поочередного снятия первых шести печатей, отражают весь ход христианской истории. Сцена вокруг престола в небесном святилище, где изображена инаугурация Христа после Его вознесения как «Начальника и Спасителя» (Деян. 5:31) на небо одесную Отца, представляет собой исторический контекст принятия Христом запечатанной книги. С этого момента времени Он начинает поочередно снимать печати.
Основной ключ к раскрытию символики в Книге Откровение — образы, заимствованные Иоанном из Ветхого Завета для описания своих видений. Автор главы предлагает полезный инструмент, прилагая три таблицы ветхозаветных аллюзий, которые содержатся в пророчестве о печатях. Прилагается также и четвертая таблица, сопоставляющая Откр. 6 с апокалиптической проповедью Христа, содержащейся в Евангелиях.
Хотя запечатанная книга не открыта в период времени испытания, понимание ее сущности важно для истолкования этой части общего пророчества. Автор полагает, что эта книга (свиток) связана с самой Книгой Откровение. Книга, которую Отец предлагает открыть и прочесть одержавшему победу Агнцу (5:1—7), — это та же самая книга, что и «откровение», данное Богом Христу относительно того, «чему надлежит быть вскоре» (1:1; ср. 1:19). В таком случае свиток содержит сведения не только о судьбе и истории мира и Церкви, но и о Божьем плане избавления Своего народа и разрешения того нравственного конфликта, разрушевшего единство Его творения.
В языке пророчества о печатях ясно просматриваются аллюзии на те проклятья или суды завета, которые угрожали Израилю в случае его отступничества. Одновременно события, происходящие при снятии каждой из печатей, демонстрируют потрясающее сходство с предсказаниями Христа в проповеди на Елеонской горе (см. Мф. 24,25; Мк. 13; Лк. 21). Предсказания эти касаются периодов, предшествующих падению Иерусалима, возвращению Христа и концу мира.
Так, успешная проповедь Евангелия (конь белый) не только приводит к триумфу царства, но и сменяется преследованиями, расколами и нарастанием духовного голода и упадка (для тех, кто отверг Божью благодать). При снятии пятой печати мы слышим, как мученики взывают к Божественной справедливости. При снятии же шестой печати символический язык исчезает, его сменяет написанная яркими красками картина событий, указывающих на приближение «великого дня Господня».
Хотя пророчество и сообщает о победах и испытаниях воинствующей Церкви, его главная задача — обратить внимание верующего к великой истине о том, что Агнец Божий, Лев из колена Иудина, преодолел силы зла на Голгофе и ныне правит вместе с Отцом. Он управляет всем. В Его руках судьба человечества.
План главы
1. Вступление
2. Общая экзегеза
3. Вводная сцена во святилище
4. Снятие печатей
5. Таблицы аллюзий (1—4)
Вступление
В последние годы среди адвентистских пасторов и рядовых членов Церкви наблюдается все возрастающий интерес к пророчеству Книги Откровение о семи печатях. В настоящей главе мы рассмотрим основные вопросы, связанные с текстом Откр. 4 и 6. Мы надеемся, что это краткое вступление побудит читателей к внимательному анализу текста и даст полезные для исследования советы. Поскольку нет такого истолкования пророчества о печатях, которое дало бы ответ на все возникающие вопросы, ни одно из толкований этого пророчества (включая и это) не может быть предметом богословского противостояния.
Общая экзегеза
В начале текста мы видим, что Иоанн приглашается «взойти» через открытую дверь на небо (4:1). Там ему позволено увидеть престол Божий и то, что окружает его (4:2—8). В сцене поклонения и благодарения (4:8—11) «Сидящему на престоле» воздается хвала за Его святость и роль в сотворении всего сущего.
Сцена поклонения прерывается в связи с кризисной ситуацией. Восседающий на престоле Владыка держит в руке книгу огромной важности, открыть которую может только тот, кто «достоин» снять с нее семь печатей (5:1—4). Христос провозглашен достойным сделать это. Он, «Агнец как бы закланный», подходит к престолу, берет книгу из рук Сидящего на престоле (5:5—7). Это действие побуждает небесных жителей с новой силой воспеть хвалу Агнцу и Сидящему на престоле (5:8—14). Создается впечатление, что произошло самое важное событие в истории вселенной.
Повествование теперь сосредоточено на Агнце, последовательно снимающем с книги одну за другой семь печатей (6:1—17). Запечатанная книга не может быть прочитана до тех пор, пока печати не сняты, снятие же каждой из них вызывает целый ряд страшных событий на земле. Снятие первых четырех сопровождается появлением всадников, чьи действия приводят к еще большему расколу и бедствиям на земле 6:1—8). Снятие пятой и шестой печатей являет взору страдания мучеников и знамения конца, носящие вселенский характер (6:9—17). Глава завершается уместным вопросом, заданным в предверии великого дня гнева Бога и Агнца: кто из людей «может устоять»? (6:17).
Ответ предлагается в главе 7. Когда ветры раздоров обрушатся на землю, запечатленные печатью Бога живого окажутся под защитой (7:1—3). Два символа изображают этих «устоявших»: 144000 — по 12000 от каждого из 12 колен Из-раилевых (7:4—8) и «великое множество» людей из всех «племен и колен» на земле (7:9—17). Независимо от того, олицетворяют ли эти два символа одну группу людей или две, они ясно изображают все сообщество тех, кто защищен от великого дня гнева. Эти избранные объединяются с небожителями в своей хвале (7:9—12) и служении перед престолом (7:14—17).
Печати в контексте
Вводные и заключительные сцены играют огромную роль для понимания любой библейской книги. Особенно важны они в Откровении. Пророк Иоанн необычайно искусно помещает в конце каждого раздела книги и, как правило, в кульминационной части обобщение, одновременно являющееся вступлением к следующему разделу.
Например, если страдания находящихся под жертвенником душ убиенных (6:9—11) представляют собой кульминацию войн, голода и болезней, вызванных четырьмя всадниками, то ответом на их вопль: «Доколе, Господи?» станут бедствия семи труб (ср. 8:3—5,13). Подобным же образом, пять составляющих 11:18 определяют содержание глав 12—221. Весть третьего ангела (14:9—12) представляет собой кульминацию Божественной реакции на нападки дракона и его союзников. В то же самое время язык повестования указывает на стих 15:1, предваряющий сцену излитая чаш. Отар. 21:1 — 3 является одновременно и кульминацией видения о Тысячелетнем царстве, и вступлением к подробному описанию Нового Иерусалима.
Отправная точка: Откр. 3:21. Итак, ключ к пониманию значения большинства разделов Откровения зачастую кроется в предшествующем кульминационном утверждении. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что наилучшей отправной точкой для исследования пророчества о печатях и его контекста является Откр. 3:21. Этот текст представляет собой кульминацию всех обетовании, данных побеждающему (см. Откр. 2 и 3). Тем не менее его язык позволяет сделать краткий обзор содержания всех семи печатей:
«побеждающему
дам сесть со Мною на престоле Моем,
как и Я победил
и сел с Отцом Моим на престоле Его».
В этом тексте Христос обещает дать в качестве награды побеждающему (ho nikon) право разделить с Ним престол. Это действие рассматривается как аналогия («как и» hos) победы (enikesa) Христа, в результате которой Он воссел на престоле вместе с Отцом. С точки зрения пророка, победа верующего описывается как непрерывный процесс в настоящем2, воцарение же их на престоле отнесено к будущему (doso). И, напротив, как победа Христа (euikasd), так и Его воцарение (ekathisd) описаны как события, совершившиеся в прошлом3.
Престол Отца (4:2 и далее), победа Христа (enikesen, 5:5), воссоединение Христа с Отцом на престоле (5:6 и д.) — вот центральные темы Откр. 4 и 5. Лишь в Откр. 7 искупленным позволено присоединиться к ликованию и поклонению в небесных чертогах (7:9—12). Точно так же, как связаны друг с другом в Откр. 3:21 идея награды святым и победа Христа, связаны между собой две сцены с престолом в Откр. 5, 7, 9 и далее, хотя они и отделены друг от друга хронологически4.
Следовательно, вводная сцена к пророчеству о печатях (см. Откр. 4 и 5) представляет собой развитие последней части стиха 3:21 (относительно победы и воцарения Христа). Сцена славословия (7:9—17) говорит об исполнении обетования о том, что победивший воссядет вместе со Христом на Его престоле. Между двумя сценами с престолом расположена глава 6. Следовательно, печати главы 6 относятся к заявлению, сделанному в 3:21 («побеждающему дам сесть со Мною на престоле»). Пророчество о печатях охватывает период от победы Агнца до вознаграждения запечатленных.
Печати главы 6 связаны с непрерывным периодом, который характеризуется борьбой народа Божьего за победу. Поскольку многие обетования, данные побеждающему (2:7, 11, 17,26; 3:5, 12, 21), обращены к семи церквам Малой Азии, то период их исполнения начинается уже во дни Иоанна и будет продолжаться до тех пор, пока народ Божий не воссоединится с Иисусом на Его престоле.
Какова отправная точка пророчества о печатях? Какое же событие пророк считал отправной точкой пророчества? Указанием на это можно считать выражения «Я победил», «сел», «он победил». Эти выражения указывают нам на смерть, воскресение и инаугурацию Христа как Первосвященника в небесном святилище5. «Новая песнь», которую поют четыре живых существ и 24 старца (5:9), подтверждает, что решающую роль в этой победе играет крест: «Достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа, и племени».
Особенности использования греческих глаголов в этой песне6 указывают нам на крест Христов и его последующее влияние. Именно закланный Агнец Своею кровью освободил человечество и предложил людям, находящимся в общении с Ним, новый статус. Именно крест сделал Христа «достойным» (5:2; ср. 5:9), чтобы приступить к спасительному служению в небесном святилище. Только смерть Христа дает основание для победы верующих (12:11). Поскольку события Откр. 7 относятся к концу земной истории7, а сцена с престолом из Откр. 5 соредоточена на смерти Христа, вполне очевидно, что видения из Откр. 6 изображают те события, которые происходят на земле между распятием и Вторым пришествием. Мы видим, что особое внимание сосредоточено на Евангелии Иисуса Христа и на людях, которые принимают и провозглашают это Евангелие.
Структурные параллели
Для исследования Откровения особенно важно обратить внимание на другие части книги, которые могут быть связаны с исследуемым текстом. В Книге Откровение ключ к пониманию смысла одного текста может лежать в противоположном конце пророчества. Кеннет Стрэнд пришел к выводу, что первые 14 глав книги образуют хиазм с восемью последними главами8. Язык, используемый Иоанном, подсказывает Стрэнду, что Откр. 4—7 параллельно прежде всего содержанию Откр. 19 (хотя некоторые элементы в 7:15— 17 тесно связаны с 21:3,4)9. Основываясь на работе Стрэнда, я провел тщательное сопоставление языка глав 4—7 с языком главы 1910. Мне представляется, что в этих главах можно вьщелить четыре основные группы параллельных слов и идей.
Сцены поклонения. Первая группа включает в себя сцены поклонения. Лишь в Откр. 4, 5, 7 и 19 мы видим тексты, в которых встречаются четыре живых существа, 24 старца, престол Божий, сцены хвалы и поклонения11. Среди других элементов, общих для этих глав, следует упомянуть лексику, используемую для прославления Бога12 и описания одежд13. В главах 4 и 5 Бог и Агнец восхваляются за то, что было совершено во время творения и на кресте (4:11; 5:9, 12). В главах же 7 и 19 Богу и Агнцу возносится хвала за спасение великого множества людей после завершения времени испытания (7:9—14) и разрушение великого Вавилона последнего времени (19:1—8). Это подтверждает тот взгляд, согласно которому сцена в Откр. 4 и 5 относится прежде всего к началу христианской эпохи, события же Откр. 7 и 19 сосредоточены на конце этой эпохи.
Сцены с конями. Вторая группа параллелей связана с действиями четырех всадников (6:1—8). Эта параллель особенно видна в сравнении первого из них с всадником на коне в Откр. 19:11—15. Общие элементы здесь следующие: белый конь, венец и меч14. Наиболее близкая параллель - белый конь, символ, который в Откровении более нигде не используется. В обоих случаях символика связана с завоеваниями. Греческое слово Stephanos (венец) в Откр. 6:2 означает награ-ду за победу. Греческое же слово diadrmata (венец) в 19:12 говорит о царской короне, что указывает на право властвовать15. В собственном контексте (см. ниже) Откр. 6:2 уделяется особое внимание победе на кресте и ее последствиям, а в 19:11—15 - финальному конфликту и победе над злом во время Второго пришествия Христа, когда Он буквально принимает власть над Своим царством. Эти параллели делают очевидным развитие сюжета от воцарения Христа на небесах (гл. 4 и 5) к утверждению Его царской власти на земле при Его возвращении (19:11—15).
Белый конь из главы 6 указывает на победу Христа в установлении Своего невидимого царства посредством проповеди Евангелия. Белый конь из главы 19 символизирует окончателную победу Христа над злом во время Его второго пришествия.
Суд. Третья группа параллелей соединяет пятую печать (6:9—11) с Откр. 19:1,2. Первый текст содержит призыв к отмщению (ekdikeis) и суду (krineis) над жителями земли. Второй же провозглашает, что свершился суд (kriseis, ekrinen) и отмщение над Вавилоном — символом тех, кто преследовал мучеников на протяжении всей христианской эпохи.
Описанное в Откр. 19 время суда и отмщения относится не к какому-то конкретному событию в пророчестве о печатях, но обобщает содержание Откр. 18 в целом, которое в свою очередь основано на Откр. 17 и 14:8—11. Таким образом, возвышение Вавилона последнего времени, суд над ним и его падение приходятся на период между пятой печатью и заявлением в Откр. 19:2. Из четырех групп параллелей между пророчеством о печатях и Откр. 19 третья группа представля-ется наиболее всеобъемлющей и прямой, ибо она демонстрирует семь вербальных параллелей только между 19:2 и 6:10, 11 (а если считать и 19:1, то десять)16.
День гнева. Наконец, четвертая группа включает в себя параллель между теми, кто испытывает ужас в день гнева (6:15—17), и теми, чьи трупы отданы на растерзание птицам конце времени на великой Вечере Божьей (19:17, 18). Поскольку это, как представляется, одно и то же событие, можно сделать вывод, что кульминация шестой печати приходится на ужасное уничтожение, описанное в 19:17—21.
Проведенный анализ подтверждает общее наблюдение Стрэнда о том, что пророчество о печатях охватывает весь ход христианской эпохи, а материал главы 19 сосредотачивает внимание на финальных событиях конца нашей истории. Но это вовсе не говорит о том, что в звеньях этой исторической цепи событий нет места последнему времени, ведь оно является частью истории. Имеющиеся свидетельства позволяют утверждать, что пятая и шестая печати определенно «тяготеют к концу времени» и указывают на ту же кульминацию, о которой повествует Откр. 19. С другой стороны, образ четырех всадников (6:8) следует толковать в свете креста и его последствий, при этом особо выделяется ранняя часть христианской эпохи.
Вводная сцена во святилище
Престол как центр видения. Слово «престол» (thronos), свидетельствующее о праве властвовать, несомненно, является ключевым в Откр. 4. Оно встречается 14 раз. Оставаясь центральным в сцене, в следующей главе оно встречается пять раз. В главе 6 престол почти исчезает из виду (встречается один раз), но возвращается в поле зрения в 7:9—17, причем занимает столь ключевую позицию, что этот текст по значимости вполне сопоставим с главой 4 (семь раз в девяти стихах). Глава 4 готовит сцену для тех событий, которые разворачиваются на небесах в главе 5. Текст же 7:9—17, являющийся продолжением глав 4 и 5, снова направляет внимание на престол. Престол почти исчезает из виду в главе 6, поскольку эта глава обращена к событиям, происходящим на земле17. Итак, совершенно очевидно, что престол занимает центральное место в описании видения (см. Откр. 4—5)18; Именно престол Иоанн видит первым на небесах; после этого все действие развивается вокруг него19. Хотя обычно слово «престол» ассоциируется в Книге Откровение с Богом, оно также может относиться и к сатане с его воинством20. Поэтому ключевая роль престола в этой части Откровения отражает особое внимание, уделяемое борьбе между Богом и сатаной за власть над вселенной21.
Начальные стихи Откр. 5 изображают переломный момент в развитии этого конфликта. Содержание остальной части главы убеждает в том, что смерть Христа предопределила исход этой борьбы и что вознесшийся Христос отныне восседает на престоле вместе с Богом22.
Песнопения. В пяти гимнах этой вводной сцены видно явное развитие мысли. Два гимна обращены к Отцу (4:8, 11). Следующие два обращены к Агнцу (5:9, 10, 11, 12). Пятый и финальный гимн адресован и Отцу, и Сыну (5:13).
Одинаковая степень восхваления очевидна из растущего числа участников. Гимн 4:8 поют лишь четыре животных. Гимн 4:11 поют 24 старца. Гимн 5:9, 10 поют и животные, и старцы. В пении гимна 5:11,12 в небесном хоре объединяются миллионы ангелов. Пятый и финальный гимн (5:13) исполняет все творение. Растущее число хористов указывает, что небеса с радостью чтят Иисуса Христа, как чтят и Отца (5:23).
Всеохватность языка 5:13 указывает на предваряющий характер этого гимна (предвосхищение будущего) — вся вселенная поет хвалу Богу (ср. Флп. 2:9—11)23. Поэтому, акцентируя внимание на восхождении Христа на престол в начале христианской эпохи, глава 5 указывает также на вселенское ликование в конце.
Сцена, связанная со святилищем. Ни один элемент из Откр. 4 не заимствован напрямую из ветхозаветного святилища, однако сочетание всех аллюзий настойчиво обращает внимание читателя к этому святилищу и служению, происходящему в нем. Мы перечислим свидетельства.
Слово «дверь» (thura, 4:1) в греческом переводе Ветхого Завета (Септуагинта) встречается свыше 200 раз, причем многократно это слово относится непосредственно к святилищу24. Трубы (4:1) использовались как в богослужении, так и в военном сражении (см. Чис. 10:8—10). Вполне вероятно, что престол (4:2) должен был напомнить о ковчеге завета (ср. 11:19; Пс. 98:1), хотя мы не можем этого утверждать. Вполне возможно, что он соответствует столу для хлебов предложения в Святом25, поскольку стол - единственный предмет утвари святилища, не упоминаемый в Откровении.
Три драгоценных камня (4:3) мы видим также в описании наперсника первосвященника (см. Исх. 28:17—21)26. 24 старца напоминают нам о 24 сменах священников в храме (1 Пар. 24:4—19). Семь светильников (lampad.es, 4:5) ассоциируются с подсвечником в Святом, хотя использовано и иное греческое слово27. Стеклянное море (4:6) передано греческим словом (thalassa), которое используется в описании «литого Моря?» в храме Соломона (3 Цар. 7:23, 24). Сходство четырех животных (4:6 — 9) с описанием престола в Иез. 1 и 10 напоминает нам о херувиме на крышке ковчега завета (см. Исх. 25:18 — 20; 3 Цар. 6:23 — 28). Херувимов, однако, можно было увидеть и в Святом (см. Исх. 26:1,31 — 35). В еврейском предании лев, телец, человек и орел ассоциируются с четырьмя знаменами вокруг которых Моисей поставил израильский лагерь в пустыне (ср Чис. 2).
В главе 5 многие из этих образов повторяются с некоторыми дополнениями. Закланный Агнец в 5:6 (аллюзия на Ис. 53: 7) напоминает нам об утренней и вечерней жертве (см. Исх. 29: 38 — 42) или о пасхальной жертве (см. 1 Кор. 5:7). Искупление Богом жителей земли возможно благодаря крови агнца (5-9). Они же в свою очередь служат Богу по аналогии со священниками ветхозаветного святилища (5:10). 24 старца держат золотые чаши курений, символизирующие молитвы святых (5:8). И курения, и молитвы святых ассоциируются с утренними и вечерними жертвоприношениями в святилище28. В нет более текста, где аллюзии на святилище встречались бы в большем количестве и отличались большим чем в этой вводной сцене, происходящей во святилище.
Существует лишь два служения во всем еврейском культе, во время которых задействовано все святилище: День искупления и служение освящения скинии (ср. Исх. 40). Раз в Откр. 4 и 5 так сильно звучит мотив святилища, с каким же из этих ритуалов можно связать эти главы? По-скольку 3:21 ассоциирует эту сцену с крестом и восшествием Христа на престол, поскольку язык «храма» (naos) и «суда» (ср. 11:18, 19) отсутствует и поскольку общая структура Откровения помещает День искупления во вторую часть Книги29, представляется, что вводную сцену в глаБах 4 и 5 следует понимать в свете служения освящения.
Таким образом, мы приходим к выводу, что в этой сцене изображено освящение всего небесного святилища в 31 г. по р X. В Откр. 8:3—5 автор уделяет больше внимания ежедневным служениям, связанным с первым отделением святилища. Позднее, в 11:19 перед взором ясно предстает второе отделение.
Ветхозаветные аллюзии
К этой главе прилагается ряд таблиц. В таблице 1 перечислены ветхозаветные тексты, которые, скорее всего, оказали влияние на Иоанна при описании сцены в Откр. 4. Изучение таблицы 1 указывает на повторяющиеся параллели с тремя великими видениями престола в Ветхом Завете: Ис. 6; Иез. 1:10 и Дан. 7:9—14. Фактически в этих видениях отсутствуют лишь два элемента символики Откровения — 24 старца и гимн Творцу (4:4, 11). По своей значимости эти три ветхозаветных видения примерно равны Откр. 4, причем Иез. 1 в этом отношении несколько превосходит два других текста.
Прослеживается также связь и с двумя более ранними ветхозаветными сценами, изображающими престол: с видением Михея (см. 3 Цар. 22:19; 2 Пар. 18:18) и явлением Божьим на Синае (см. Исх. 19:16—24). В этой сцене есть также целый ряд элементов, не встречающихся более ни в одном из «видений престола» Ветхого Завета30. Поэтому, хотя образы Иезекииля и Даниила чрезвычайно важны для Откр. 4, лишь одна треть из содержащегося в Откр. 4 материала связана с ними. В своем описании небесного двора Откр. 4 демонстрирует параллели с самыми разнообразными источниками31.
Глава 5 основана на картине, представленной в главе 4. Поэтому большинство ключевых ветхозаветных текстов связанных с престолом, не добавляют ничего нового к этой сцене32. Дан. 7, однако, представляет наиболее значимую структурную параллель. В Дан. 7, к примеру, содержится описание Бога на престоле, судных книг, пришествия «Сына человеческого», передачи Ему власти над землей, присутствия святых и бесчисленного войска небесного.
В основных своих чертах структура Откр. 5:9-—14 как бы повторяет основные моменты Дан. 7:13—27. Вначале Сын человеческий принимает власть (см. Дан. 7:13, 14; ср. Откр. 5:6—9). Далее упоминаются народы, племена и языки (см. Дан. 7:14; ср. Откр. 5:9). Затем властью наделяются народы (см. Дан. 7:18, 22, 27а; ср. Откр. 5:10); и, наконец, власть над всем сущим вновь переходит к Богу (см. Дан. 7:27b; ср. Откр. 5:13, 14).
В то же время между Дан. 7 и Откр. 5 отмечаются и существенные различия. Многие элементы, присутствующие в тексте Книги Даниила, отсутствуют в Откровении, где, в свою очередь, есть множество других деталей33. У пророка Даниила книги (во множественном числе) раскрываются до того, как на сцене появляется Сын человеческий; в Откровении же книга (в единственном числе) не открывается в видении вообще.
Хотя Иоанну и знаком использованный Даниилом термин «Сын человеческий» как один из титулов Хряста (Откр. 1:13), в данном случае он намеренно избегает его использования. Этому титулу он предпочитает другие: Агнец, Лев от колена Иудина и Корень Давидов. Фактически, несмотря на сильное внешнее сходство, лишь менее одной четверти Откр. 5 заимствовано из Дан. 7.
Удивительней всего то, что в этой сцене с престолом Иоанн старательно избегает языка суда. В греческом языке идея суда обычно выражается существительными krisis и krima, а таже глаголом krino34. Как показывают некоторые ссылки, Иоанн хорошо знаком с языком суда, но он созна-тельно избегает использования его в первой половине Книги Откровение. Единственное мнимое исключение (6:10) представляет собой на самом деле не описание суда, но призыв к его началу.
В отличие от других книг Нового Завета, где язык суда может относиться как к кресту (ср. Ин. 12:31; Рим. 8:3), так и к проповеди Евангелия35, в Откровении язык суда используется лишь для описания событий последнего времени (см. Откр. 12—20).
Поэтому не следует, поддавшись искушению, предполагать, что, поскольку сцены в Дан. 7 и Иез. 1—10 включают в себя следственные суды, Откр. 4 и 5 также следует воспринимать как сцену следственного суда. Иоанн в действительности избегает каких-либо аллюзий на книги Даниила и Иезе-кииля, содержащих указания на суд. И, напротив, он сосредотачивается на тех текстах, язык которых знаком читателю и создает в сознании картину небесного тронного зала.
Например, в Откр. 4 мы находим несколько параллелей со сценой вокруг престола в Книге Иезекииля (см. Иез. 1 и 10). Но такие элементы суда, как начертание на чело (см. Иез. 9), появляются не в вводной сцене, но в 7:1—8, где совершенно определенно присутствует контекст конца времени. 24 старца наделены правом заступничества (5:8), но не суда (как мученики в 20:4). Кризис главы 5 разрешается не судом, но смертью Агнца.
Все сказанное выше вовсе не отрицает того, что крест сам по себе был судным актом (см. Ин. 12:31, 32; Рим. 8:3). Если бы Иоанн хотел выделить судные аспекты креста, он без труда сделал бы это. Но Иоанн преднамеренно избегает языка суда36, я Поэтому, какими бы значимыми для этой сцены ни были структурные параллели с Даниилом и Иезекиилем, мы вовсе не должны, исходя из этого, предполагать, что какая-то часть изображенных в Откр. 4 и 5 небесных событий относится к последнему времени и предваряющему пришествие суду.
Этот обзор ветхозаветного контекста первой в книге вводной сцены святилища демонстрирует, в какой мере Откровение заимствует элементы Ветхого Завета в своей лите-ратурной структуре. Он также демонстрирует, как Святой Дух, творчески используя эти элементы, побуждает Иаонна писать на их основе совершенно новое Послание. Исследователю поэтому следует избегать произвольного поиска источников для символов, которые затем можно было бы истолковать по собственному желанию.
В самой природе символов заложена гибкость их смысла. Их конкретное значение следует определять по ближайшему контексту, но не обязательно по тому, как они использовались в предыдущем контексте. Там, где мысль автора не вполне ясна из ближайшего контекста, исследователь может искать разгадку в контексте и темах отрывков, находящихся на заднем плане; но не следует допускать, чтобы подобные «разгадки» искажали смысл текстов, которые достаточно ясны сами по себе.
Серия посланий к семи церквам задает тон. Прежде чем приступить к более подробному анализу вводного видения к пророчеству о печатях, полезно остановиться на роли и функции вводных сцен в Откровении. Такой анализ лучше всего начать с вводной сцены к посланию семи церквам (1:9—20). Изложенная довольно ясным языком, она устанавливает тот образец, которому Иоанн в более скрытой форме будет следовать в своем повествовании, начиная с главы 4. Вводная сцена к посланию семи церквам формирует их богословское обоснование (см. Откр. 2 и 3). Иисус является Иоанну, чтобы утешить его откровением о Себе (1:17, 18). То, что Он сделал для Иоанна, Он сделает и для всех церквей, которые олицетворяет Иоанн (1:19, 20)37.
Каждой из церквей Христос являет Себя в свете характеристик, перечисленных в первой главе38. Ни одной из церквей Он не открывает Себя во всех Своих характеристиках. Каждая из церквей получает лишь то, что ей необходимо в конкретной ситуации. При такой структуре вводная сцена, описанная в 1-и главе, на протяжении всех посланий церквам остается в сознании читателя. Многие черты Откровения напоминают древнегреческие и римские драмы39. Вводные сцены в начале большинства разделов Откровения подготавливают сцену для тех событий, которые развернутся в соответствующих актах этой драмы40. Поэтому каждая из них должна оставаться в поле зрения на протяжение всей той мизансцены, которую она предваряет. Вводные сцены создают богословскую основу для всех тех событий, которые далее развернутся в этой книге. Так что не следует думать, что они завершаются, как только начинается последующий материал.
Подобная же литературная модель обнаруживается и в пророчестве о печатях (4:1--8:1). В описании снятия печатей (6:1, 3, 5,7,9,12) и изображении животных (6:1—8) глава 6 постоянно перекликается с вводной сценой (см. Откр. 4 и 5). События главы 6 развиваются в результате последовательного снятия печатей. Поскольку песнь 5:13 может обрести свое истинное исполнение лишь на новой земле (см. Откр. 21 и 22), вводная сцена относится ко всему промежутку времени, который охватывает пророчество о печатях (6:1 - 8:1).
В центре Откр. 6 находится крест Христов (5:5, 6, 9,12; ср. 3:21). Победа Христа на кресте дает теологическое основание событиям 6-й главы, в которых народ Божий стремится одержать победу кровью Христа (ср. 12:11). Таким образом, пророчество о печатях простирается от креста и воцарения Христа до конца великой борьбы между Христом и сатаной, когда вся вселенная в едином порыве воздаст хвалу Богу (5:13; ср. 7:9—17).
Бог-Творец
После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе,
и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы,
говоривший со мною,
сказал: взойди сюда, и покажу тебе,
чему надлежит быть после сего.
Откр. 4:1,
Сцена в небесном святилище. Пророчество о печатях предваряет вводная сцена, в которой Иоанна приглашают взойти в небесное святилище. Отверстая дверь (thura eneogmene) напоминает о той открытой двери (thuran eneogmenen), которая обеспечивает доступ ко Христу и укрепляет Филадельфийскую церковь в ее слабости (3:8)41. Трубный голос напоминает предыдущее явление Христа Иоанну (1:10).
Слова «чему надлежит быть после сего»42 сознательно указывают на общую цель Откровения (1:1, 19)43. Иисус утверждает, что содержанием Книги Откровение является то, «что есть и что будет после сего» (1:19). Откр. 1:1 указывает, что основное внимание уделено грядущим событиям.
Отсутствие упоминания «о том, что есть» в Откр. 4:1 говорит нам о следующем: 1) послания церквам относятся прежде всего к современной Иоанну ситуации, но не к более поздней истории44; 2) с начала главы 4 мы переходим к основному содержанию книги — к событиям, которым предстоит произойти после времени видения45. В таком свете литературная связь между «отверстой дверью» 3:8 и 4:1 вовсе не предполагает, что сцена с престолом в Откр. 4 и 5 относится к концу времени.
Открытая дверь, через которую Иоанн поднимается на небо, позволяет ему «увидеть» «откровение Иисуса Христа», в результате чего и будет написана его книга. Поэтому пред-положение, что глава 4 представляет собой введение не только к пророчеству о печатях, но и ко всей книге, вполне логично вытекает из самого текста.
Слова «в духе» (4:2), по-видимому, предваряют у Иоанна описание видения (ср. 1:10; 17:3; 21:10). Время греческого глагола, переведенного как «стоял» (ekeito)46, говорит о том, что престол находился на этом месте постоянно, а не был только что установлен. Здесь можно отметить отличие от Дан. 7:9, где престолы были «поставлены»47. Из этого вполне ясно, что Иоанн не воспринимал эту сцену как повторение видения Даниила.
Это видение небесного святилища сопровождается рядом образов, подчеркивающих величие сцены (Откр. 4:2—6а). Мы видим драгоценные камни, радугу, молнии, семь светильников, стеклянное море, 24 старцев, восседающих на престолах вокруг престола Божьего в белых одеждах и с золотыми венцами (stephanoi) на головах.
Кто же они, эти 24 старца? В Откровении они упоминаются 12 раз48. Из того, что 24 представляет собой сумму двух чисел 12, можно предположить наличие связи с 12 воротами Но-вого Иерусалима, названными по именам 12 колен Израиля, и с 12 основаниями, названными по имени 12 апостолов Агнца49. Можно также указать на связь со 144000 (12 раз по 12). Очевидно, что 24 старца олицетворяют прославленное и искупленное человечество. Не ангелы, но одержавшие победу верующие разделяют престол со Христом (3:21). В Откровении белые одежды обычно носят святые50, а золотые венцы — это не царские короны (diademata ср. Откр. 19:11), но венцы победивших (stephanoi), которые более всего подходят для Христа и искупленных51. Подтверждением того, что старцы являются людьми, служат также и косвенные доказательства. Ни в Библии, ни в древнееврейской литературе ангелы не восседают на престолах52. С другой стороны, христиане, которым отводится роль царей53, изображены таким же образом54. Слово stephanoi, означающее «победные венцы», используется для описания тернового венца Христа55, венцов верующих, а также их награды56. Ангелы никогда их не носят57. Также ангелы никогда не называются старцами, хотя это и весьма распространенное обозначение видных деятелей синагоги и Церкви58. Поэтому можно сделать вывод, что 24 старца — это люди, вознесенные на небо до свершения суда. Возможно, что это те, кто воскрес при воскресении Христа59. Они являются образцом того, кем могут стать все верующие во Христе60.
Животные. Вся значимость образов четырех животных (4:66—8) становится очевидной лишь тогда, когда мы рассматриваем их в свете литературного контекста Книги Иоанна. Мы не можем подробно останавливаться здесь на данном вопросе из-за ограниченности объема исследования. Но эти животные, будучи существами, окружающими небесный престол, первыми воспевают в тронном зале троекратное «свят» (4:8). Между этим гимном и 1:4, 8 существуют явные параллели.
«И когда» (hotari) четыре животных воздают славу Сидящему на престоле, 24 старца падают ниц, склоняя венцы перед престолом, и в свою очередь возносят хвалу Творцу (4:9—11). Выражение «и когда» указывает на то, что эта сцена в главе 4 не относится к какому-либо конкретному моменту во времени (как, например, 31 г. по Р. X. или 1844 г.). Она скорее отражает суть непрерывно протекающего на небесах служения.
Глава 5, напротив, отражает сложившийся в небесных чертогах кризис. Песнь старцев в 4:11 начинается со слова, которое станет центральным в разрешении этого кризиса:
«Достоин Ты,
Господи, принять славу,
и честь,
и силу:
ибо Ты сотворил все,
и все по Твоей воле
Существует
и сотворено».
Старцы почитают Бога наиболее достойным на том основании, что как Творец Он является источником жизни всего творения61. Таким образом, глава 4 подходит к своей славной кульминации без какого бы то ни было намека на последующий кризис.
Кризис и его разрешение
Откр. 5 переходит от общего описания тронного зала и проходящего в нем служения к конкретному временному эпизоду, когда наступает кризис. Этот кризис представляет собой единовременное событие. Но он разрешается смертью Льва/Агнца, что вызывает ликование всей вселенной.
Хотя престол не исчезает из виду, о нем упоминается гораздо реже, чем в главе 462. Отныне центром литературного повествования становятся книга (biblion) с ее печатями (sphraqidas), Агнец (arniori) и вопрос, кто же достоин снять печати и открыть книгу.
Книга, запечатанная семью печатями. Основная проблема в истолковании этой части Откровения (4:1 — 8:1) заключается в определении сущности и значимости запечатанной семью печатями книги63. Когда происходит запечатление народа (в Откровении), действие это служит знаком защиты или принадлежности к собственности Божьей (7:2; 9:4; ср. 14:1)64. Когда же речь идет о запечатанной книге или послании, подразумевается как правило, таинственность содержа-ния (22:10; ср. 10:4)65. Каково же это скрытое содержание свитка? Представляется, что оно каким-то образом связано с основной целью Книги Откровение (1:1,2):
«Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог,
чтобы показать рабам Своим, чему надлежит
быть вскоре.
И Он показал, послав оное через Ангела Своего
рабу Своему Иоанну, который свидетельствовал
слово Божие,
и свидетельство Иисуса Христа и что он видел».
Книга Откровение появилась в результате состоящего из трех этапов процесса. Бог дал «откровение» Иисусу Христу, Который символически передал его через ангелов Иоанну. Затем Иоанн передал его Церкви в виде «книги (bibliori) пророчества» (22:7, 10, 18, 19) о том, что он видел66. Таким образом, когда в главе 5 Бог передает «книгу» (bibliori) Иисусу, перед нами явная параллель.
Содержание передаваемой вести вкратце изложено в фразе «чему надлежит быть вскоре» (1:1), следовательно, именно грядущие события составляют содержание книги. Такой вывод, а также многочисленные параллели, прослеживаемые между 1:4—8 и 4:1—867, создают впечатление, что свиток из главы 5 есть содержание самой Книги Откровение. Можно предположить, что запечатанная книга содержит весть о судьбе мира, о замысле Божьем и плане избавления Его народа в конце времени, а также о разрешении того нравственного конфликта, который возник во Вселенной.
Эти будущие действия Божьи зафиксированы в Его намерении (записанном в виде юридического документа), но скрыты от человеческого познания (запечатаны)68; отсюда и скорбь Иоанна. К счастью, крест дал возможность раскрыть книгу.
Возможные ветхозаветные аллюзии. Та важная информация, которую предоставляет нам контекст, позволяет предположить и иные варианты значения свитка69. В двух ветхозаветных текстах свитки встречаются в контексте суда. На нераскрытом, исписанном с двух сторон свитке в Книге Иезекииля написано: «плач, и стон, и горе». Это предостережение о судах, которые вот-вот постигнут Иудею (2:9, 10). Огромный, летящий по небу свиток в Книге Захарии содержит проклятия Божьи на всех нечестивых жителей земли (5:1—4). Свитки эти, однако, уже открыты к тому моменту, когда пророки видят их, поэтому данные параллели не совсем убедительны.
Два других, возможно, параллельных, текста связаны с темой наследства. По римским законам завещатель и шесть свидетелей скрепляли завещание печатью70. А во времена Иеремии запись на свитке служила гарантией того, что приобретение земли согласно закону о go 'el71 сохранит силу даже после возвращения из вавилонского плена (32:6—15). Обе идеи выглядят привлекательными. Если книга содержит завещание, ее можно открыть и выполнить завещанное в силу жертвенной смерти Христа72. Если же это документ о приобретении земли, то книга олицетворяет право преемственности мира на нее. Плач Иоанна (5:4) отражает лишение этого наследства в результате греха. Своею смертью на кресте Агнец возвращает утраченное наследство, и поэтому Он достоин снять печати и восстановить истинного преемника в его правах73.
Какими бы привлекательными и соответствующими концепции Нового Завета ни выглядели эти идеи, мы не видим, чтобы они последовательно прослеживались в Книге Откровение. Если они и использовались, то лишь в качестве литературного приема74.
Другой запечатанный свиток мы обнаруживаем в Книге Исайи (29:11,18; 30:8). Как и в Откровении, свиток Исайи содержит послания самого пророка. Отсутствие явных структурных параллелей между Ис. 29 и 30 и Откр. 5 не позволяет, однако, с уверенностью утверждать, что Иоанн заимствовал из Книги Исайи описание запечатанной книги.
Связанная с престолом символика главы 5 вполне совпадает с другой ветхозаветной концепцией. При коронации нового царя в Израиле ему вручался свиток завета (Второзаконие)75. Приняв свиток и показав всем, что он имеет власть открыть его и прочесть, царь заявлял о своем праве на правление, а также о том, что он получает право окончательного решения в любой критической ситуации, которая может возникнуть. Однако эта возможная аллюзия на Второзаконие не настолько ясно очерчена, чтобы делать какие-либо выводы. Иногда можно услы-шать заявления, что запечатанную книгу следует соотнести с книгой жизни Агнца (13:8; 21:27). Поскольку это единственная в Откровении книга, содержание которой описано достаточно конкретно, есть смысл остановиться на этом вопросе. Представляется, однако, что содержание запечатанного свитка намного шире, чем содержание книги жизни.
Возможные новозаветные аллюзии. Возможно, куда более ясным контекстом является новозаветная концепция «тайны» (musteriori). В Новом Завете слово «тайна» всегда используется в эсхатологическом смысле76. Открыта она будет лишь в последние дни. Но поскольку Иисус есть Мессия, последние дни уже наступили77. Апокалиптическое царство стало современной реальностью78. Поэтому скрытая веками полнота Евангелия становится отныне раскрытой тайной79. Возвещать тайну Божью (см. 1 Кор. 2:1) значит проповедовать Христа распятого (см. 1 Кор. 1:23; ср. 2:2). Но, будучи раскрытой для последователей Иисуса, она скрыта от тех, кто не знает Его (см. Мф. 13:11; Мк. 4:11; Лк. 8:10). Более того, некоторые аспекты этой тайны еще не в полной мере раскрыты даже верующему80. Несмотря на то, что в определенном смысле последние дни наступили с приходом Христа, с другой стороны, они еще в будущем. И в Откровении мы видим хо же, что и в Новом Завете, — напряжение между тем, что уже открыто во Христе, и тем, что будет явлено лишь в конце. Во «дни» седьмой трубы «тайна Божья» будет завершена (10:7).
Восстание, в котором объединяются сатана, его воинство на небе и род человеческий на земле, ускоряет развитие вселенского кризиса (5:1—4). Свиток представляет собой небесную книгу, отражающую судьбу мира. В ней изложена суть предусмотренного Богом разрешения этого кризиса. В таком случае в этой книге должна быть вся та информация, которая открыта в Книгах Откровение и Даниила. Благодаря Своей жертвенной смерти Агнец способен дать ход тем событиям, которые приведут историю к предназначенному ей концу81.
Пророчество о семи печатях, однако, изображает период, когда замысел Божий еще в значительной мере скрыт от взора человеческого (ср. 6:9—11). Начиная же с главы 10, замысел этот полностью раскрывается через весть трех ангелов, а также видимые события.
Характеристики Агнца. Тот факт, что вселенная оказалась в кризисе, очевиден из повествования этой главы. У Бога в руках книга, раскрыть которую может лишь тот, кто достоин этого. Но такового не находится, и это повергает Иоанна в скорбь. Вопрос: «Кто достоин?» требует уникального сочетания положительных качеств82. Согласно 5:9,10,12, Агнец потому достоин, что Он был заклан и таким образом получил возможность искупить человечество Своею кровью.
Восстановление рода Давидова. Символ «Льва из колена Иудина» основывается, конечно же, на данном колену Иудину обетовании правления (Быт. 49:9, 10). Соединение этого образа с символом «Корня Давида» наводит на мысль, что воцарение Агнца подразумевает обещанное в Ветхом Завете83 восстановление вечной династии Давида. Агнец - обетованный Мессия. Следовательно, Иисус восстановил династию Давида, когда провозгласил о наступлении Своего царства (см. Мф. 12:28; Лк. 17:20, 21).
Первое впечатление таково, что Агнец уже был заклан (ст. 6, hos esphagmenori). To, что Агнец подходит, чтобы взять книгу, поясняет, что смерть побеждена Им (ст. 7; ср. 1 : 1 8). Затем Агнец воссоединяется с Богом на престоле, принимает хвалу от небесного воинства и власть над миром (5:12 — 14-17:14; 19:16; 22:3). Наконец, в завершении пророчества Агнец вступает в брак с Новым Иерусалимом, символизирующим христианскую Церковь (19:6 — 8; 21:9 и далее)84.
Нет никаких сомнений в том, что для Иоанна Агнец -это превознесенный Христос (см. Откр. 1 — 3), Который достоин принять книгу не только на основании Своей смерти на кресте, но и на основании своего статуса. Таким образом, из текста совершенно очевидно, что Агнец должен обладать в полной мере как Божественной, так и человеческой природой для того, чтобы совершить искупительную работу. Человеческая природа Агнца видна из того, что Он был заклан. О Его Божественности говорит вознесение Агнца на престол Божий для принятия хвалы от всего творения85.
Семь рогов Агнца вызывают в памяти ветхозаветные символы политической и военной власти86. Семь очей Агнца напоминают о видении Захарии (4:10), в котором Сам Господь имеет семь очей, чтобы обозревать всю землю87. Этими символами ясно определяется всемогущая и всеведущая Божественность Агнца.
Существует мнение, что принятие Христом книги из рук Отца подразумевает, что Он перешел из первого помещения небесного святилища во второе. Но в самом видении не содержится никакого намека на перемещение престола Божьего. Таким же образом не играют роли для данной сцены и перемещения Агнца, поскольку Он уже стоит «посреди престола» (5:6). Лучше всего воспринимать видение глав 4 и 5 как единую сцену, происходящую в одном месте небесного святилища. Точное же расположение Его не так важно для истолкования видения.
Новая песнь. Идея «новой песни» хвалы Богу широко распространена в Ветхом Завете. Новые песни хвалы Богу воспеваются за свершившееся избавление88, за деяния спасения и суда89, за Его творческую силу, которая непрестанно являет себя на земле90. Поэтому новая песнь совершенно уместна в свете величайшего во всей истории деяния Божьего - искупительной смерти Иисуса Христа (5:8—10).
Роль царей и священников (ст. 10) основана на данном Богом Израилю повелении выполнять особую священническую миссию (см. Исх. 19:5, 6). Через Израиль Яхве намеревался донести благословение Авраама до всех народов (см. Быт. 12:1—3; 22:18). Во Христе это преимущество передается Церкви91. Следовательно, Откр. 5:9, 10 провозглашает последователей Христа новым Израилем, которому теперь предстоит первенствовать и благословлять. Это первенство представляет собой следствие власти Христа, которой Он был наделен в результате креста (Откр. 5:13; ср. Мф. 28:18).
В стихах 11—14 песнь хвалы достигает своей величественной кульминации. Все разумное творение поет славу Агнцу и Отцу, которые восседают на престоле. Этот финальный гимн, гармонично звучащий на фоне воцарения Христа, воспевает не только уничтожение греха и его последствий, но и тот день, когда все творение будет вечно славить Бога (ср. Флп. 2:9—11).
Снятие печатей
В главе 6 престол, свиток и даже Агнец исчезают из поля зрения. Связь с вводной сценой во святилище обеспечивается за счет описания снятия семи печатей, скрепляющих свиток. Происходящие события не проливают свет на содержание книги. Но как только Агнец снимает очередную печать, ца земле происходят определенные события.
Структурные параллели с Ветхим Заветом
Проклятия завета. Мы раскрыли основные структурные параллели, связывающие главы 4 и 5 с видениями престола в Ветхом Завете. Глава 6, с другой стороны, перекликается с отраженными в Пятикнижии проклятиями завета и их исполнением в контексте вавилонского плена92. Концепция «войны, голода и мора» берет свое начало из описания благословений и проклятий, кульминацией которого стал «Кодекс святости» Пятикнижия93. Проклятия завета из Лев. 26:21—26 содержат множество параллелей с образами четырех всадников из Откр. 6:
«Если же после сего пойдете против Меня
и не захотите слушать Меня,
то Я прибавлю вам ударов всемеро за грехи ваши:
пошлю на вас зверей полевых...
и наведу на вас мстительный меч
в отмщение за завет...
Пошлю на вас язву,
и преданы будете в руки врага;
хлеб, подкрепляющий человека, истреблю у вас;
десять женщин будут печь хлеб ваш в одной печи
и будут отдавать хлеб ваш весом;
вы будете есть и не будете сыты».
Лев. 26:21—26
Война, голод, болезни и дикие звери являются предварительными судами от Бога, предназначение их состоит в том, чтобы вызвать раскаяние (ст. 27,40—42). Это сделало бы воз-можным восстановление благословений Божьих94. Однако продолжение бунта влечет за собой запустение и плен - высшие проклятия завета (ст. 28—39).
Втор. 32 связано многочисленными параллелями с Лев. 26. Ст. 23—25 говорят о наказании за идолопоклонство Израиля. Стихи же 41—43 выходят за рамки Лев. 26. Теперь уже для отмщения Своего народа Бог использует меч и стрелы:
«Когда изострю сверкающий меч Мой,
и рука Моя примет суд,
то отмщу врагам Моим,
и ненавидящим Меня воздам.
Упою стрелы Мои кровию,
и меч Мой насытится плотью...
Веселитесь, язычники, с народом Его;
ибо Он отмстит за кровь рабов Своих»
Втор. 32:41—43
Обращенные против народа Божьего, меч, голод и болезни представляют собой предварительные суды, назначенные для того, чтобы привести его к покаянию. Когда же они на-правлены на народы, пролившие кровь Божьего народа, эти суды являются судами возмездия (ср. с пятой печатью).
Война, голод и болезни превращаются в стереотипные образы для пророков, использующих их в качестве угрозы в стремлении остановить растущее богоотступничество Израиля и Иуды95. Отказавшись покаяться, обе части народа вызвали на себя наивысшее проклятие — плен.
Однако во время Исхода гнев Божий переносится на нации, угнетающие Его народ. Ранее направленные против Израиля суды теперь постигают его врагов. С особым драматизмом переломный эпизод в этом процессе описан в Книге Захарии (1:8—17; 6:1—8). Ангел Господень скорбно взывает о помощи:
«Господи Вседержителю!
Доколе Ты не умилосердишься
над Иерусалимом и над городами Иуды,
на которые Ты гневаешься
вот уже семьдесят лет?
Тогда в ответ Ангелу, говорившему со мною,
изрек Господь слова благие, слова утешительные»
Зах.1:12, 13
Кони Захарии. Вполне вероятно, что образы видения о печатях в основном заимствованы из описания четырех коней разных мастей в Книге Захарии. Там же мы встречаем и вопль: «Доколе, Господи?» Эта сцена связана с окончанием иудейского плена в Вавилоне. Нечестивые ликуют. В наказание за грехи Иудеи Бог предал ее в их руки. Но язычники переусердствовали, выполняя роль судьи. Теперь Бог готов ответить на вопль: «Доколе?»
Особенно важным для пророчества о семи печатях представляется сравнение четырех коней с «четырьмя духами (ветрами) небесными» (Зах. 6:5). Такая параллель может указывать на то, что четыре ветра из Откр. 7:1 — это кони из главы 6, высвобожденные по причине нарушения завета. Такая ситуация схожа с Втор. 3296.
Таким образом, ветхозаветные аллюзии подсказывают, что пророчество о печатях сосредоточено в первую очередь на опыте народа Божьего в мире. Меч, голод и мор, которые несут с собой кони, представляют собой проклятья завета, которыми Бог наказывает отвергающих Его завет или неповинующихся ему, дабы побудить их покаяться. Очевидно, что в новозаветном контексте завет следует понимать в свете провозглашения Евангелия о том, что Бог свершил во Христе. Новый Израиль во Христе (5:9, 10) побеждает, когда он отождествляет свой опыт с победой своего Предводителя, закланного Агнца. Отступничество же от истинного Евангелия приводит к неизбежным и все более растущим последствиям.
Когда народ Божий в своей скорби взывает к Нему (6:9—И), Бог обращает Свой гнев на его преследователей. Совершенно очевидно, что коням соответствуют разрушительные ветры из главы 7. Они обрушиваются на тех, кто не имеет печати Божьей. Суды, которые воплощают кони, распространяются лишь на одну четвертую часть земли (6:8). Они имеют предварительный и частичный характер. Соответствующие им в конце времени суды-ветры (7:1—3) рас-пространяются на всю землю и являются окончательными.
Синоптический Апокалипсис
Параллели. Представляется, что в Синоптическом Апокалипсисе97 Иисус объединил ветхозаветные проклятия завета с ветхозаветными небесными знамениями «Дня Господня». Параллели между Синоптическим Апокалипсисом и пророчеством о печатях не всегда расположены в должном порядке однако многочисленность вербальных и тематических связях практически не оставляет сомнений в том, что Иоанн стремился к тому, чтобы его читатели уяснили себе эту аналогию98.
Точно так же, как и в Синоптическом Апокалипсисе, по мере того, как развивается пророчество о печатях, мы видим общее движение во времени. Язык, который использует Иоанн при описании четырех всадников, схож с тем, что использует Иисус для описания общего характера христианской эпохи в период между двумя Своими пришествиями. Этот период оз-наменован проповедью Евангелия, войнами, голодом, болезнями и преследованиями99. После падения Иерусалима/Иудеи пророческий взор Христа ненадолго останавливается на периоде бедствий и преследований100.
Эпоха преследований должна смениться обольщениями последнего времени и небесными знамениями, предшествующими Второму пришествию101. Следует отметить, что в кратком описании событий, которыми сопровождается снятие шестой печати, Иоанн умалчивает об обольщениях последнего времени. Однако они подробно описаны позднее, в Откр. 13—17102. Поэтому связанные со снятием шестой печати события следует понимать как современные тем, которые описаны в этой части Откровения.
Значимость параллелей. Таким образом, параллели между видением о печатях и Синоптическим Апокалипсисом не только удивляют своим количеством, но и демонстрируют удивительное сходство в хронологии событий. В хронологических параллелях следует отметить два момента. Во-первых, пророчество о печатях параллельно Синоптическому диокалипсису в описании всей христианской эпохи, а не только последнего времени. Во-вторых, оно подчеркивает то, ЧТО уже отмечалось ранее при сопоставлении Откр. 6 с главой 19. Четыре всадника изображают реалии всей христианской эпохи, особо выделяя ее начало. Пятая и шестая печати относятся к окончанию века.