Истолкование

1. Возрождение интереса к пророчеству

Насильственное уничтожение социально-политических институтов в Европе во время Французской рево­люции вызвало беспрецедентный интерес к библейской анокалиптике. По обе стороны Атлантики началась но­вая эпоха в изучении книг Даниила и Откровение.

Каза­лось, что истолкователи и истолкования апокалиптики умножались в невиданном ранее масштабе.

 

Некоторые писатели начали называть этот период временем конца и посчитали его исполнением событий, предсказанных в апокалипсисах. Такие группы, как миллериты, всем сердцем ожидали Второго пришествия Хри­ста и наступления тысячелетнего царства.

Акцент на букве Писания и страстное желание оправ­дать ветхозаветные пророчества об Израиле привели не­которых премилленаристов к крайностям буквализма и введению принципа иудействующего хилиазма. Эта тен­денция, становившаяся все более популярной и продол­жающаяся также и в наши дни, стала известна под назва­нием дисиенсационализма.

В противовес премилленаристским толкованиям Пи­сания ностмилленаристы в течение всего девятнадцатого века продолжали проповедовать свою доктрину повсе­местного улучшения общества и обращения всего мира до Второго пришествия Христа.

Параллельно рационалистские воззрения, первона­чально продвигаемые Порфирием, а позже Алькасаром, были популяризированы Хью Брафтоном (1549-1612), Гуго Гроцием (1583-1645), Генри Хаммондом (1605-1660) и немецкими рационалистами. При этом подходе биб­лейская апокалиптика связывалась с далеким прошлым и лишалась предсказательных элементов и космического масштаба.

Эта форма претеризма сегодня лучше известна как историко-критическая школа. Если не считать некоторых писателей, которые по-прежнему считают апокалипти­ческие предсказания панорамой будущих событий, историко-критический метод стал доминирующим методом толкования апокалиптики вплоть до наших дней. Вскоре была проведена разграничительная черта между библей­скими и небиблейскими апокалипсисами, и апокалипти­ческие документы стали изучаться просто как историче­ские явления.

1. 2. Историко-критическое исследование

апокалиптики

Первое всеобъемлющее описание еврейской и хри­стианской апокалиптики было опубликовано Фридри­хом Люке в 1832 году. Он начал с исследования Книги Откровение, а затем обратился к другим апокалипти­ческим произведениям. Подзаголовок его труда весьма многозначителен: «Попытка всеобъемлющего введе­ния к Откровению Иоанна и полной апокалиптической литературе [Ап Аhетрt а Сотрrеhепsirе Introduction tо the Rеvе1аtiоп оf Jоhп апd tо thе Сотрletе Ароса1урtic Literаturе].

 

Люке считал, что еврейская апокалиптика лучше все­го представлена в Книге Даниила (хотя вместе с другими критиками своего времени он датировал ее вторым веком до нашей эры), а христианская апокалиптика — в Книге Откровение. На протяжении всего своего произведения он все же стремился сохранить уникальность религиоз­ных откровений, делая различая между каноническими и неканоническими апокалипсисами. Он пришел к выводу, что апокалиптика в основном носиг пророческий харак­тер, хотя признавал, что не все пророчества в Писании апокалиптичны. С его точки зрения значение апокалип­тики состоит в универсальном представлении об истории.

В краткой статье, опубликованной в 1843 году, Эдуард Реус основывался на убеждении, что Откровение Иоанна следует считать частью апокалиптической литературы. Однако, в отличие от Люке, Реус отказался от различий между каноническим апокалипсисом Иоанна и другими апокалипсисами, которые с тех пор стали общеприня­той нормой в историко-критическом исследовании. Реус решил изучать эти произведения с рационалистической точки зрения в той последовательности, в какой они по­являлись в истории.

Первая монография, подробно разбиравшая еврей­скую апокалиптику, была издана Адольфом Хильгенфельдом в 1857 году. Хильгенфельд попытался раскрыть при­роду апокалиптики через исследование ее исторического развития. Прослеживая развитие апокалиптики, он стре­мился устранить разграничение между вдохновенными и невдохновенными сочинениями, которого придерживал­ся Люке, и применял гегельянские конструкты.

Если не считать эпизодические всплески интереса, исследование апокалиптики переживало упадок почти целый век после Хильгенфельда." Историки объясняют это охлаждение интереса сильным влиянием сочинения Юлиуса Вельхаузена, изданного в 1878 году, в котором он предпринял попытку монументальной реконструк­ции израильской религии.

Вельхаузен и его студенты отрицали подлинно проро­ческий дух в апокалиптических произведениях, считая, что их авторы подражали пророкам, жившим в период после плена, а также заимствовали материалы из ино­земных, особенно персидских источников. Если предше­ствующие богословы считали апокалиптические произ­ведения звеньями между пророчеством и новозаветным христианством, Вельхаузен заявлял, что духовными пред­шественниками Иисуса были классические пророки. Это понятие легло в основу теории «пророческой связности». Соответственно отвергалась любая связь между пророче­ством и апокалиптикой, и апокалиптическим сочинениям не придавалось большого значения.

Среди заметных исключений был британский богослов Роберт Г. Чарльз. В начале двадцатого века он очень увлек­ся апокалиптикой. Хотя Чарльз пользовался методами, разработанными Вельхаузеном, он посвятил всю жизнь собиранию апокалиптических и апокрифических текстов, а также подготовил критические издания и переводы этих произведений, предприняв попытку выявить присущие апокалиптицизму свойства. Среди его многочисленных изданий монументальный двухтомный труд «Апокрифы и псевдоэпиграфы Ветхого Завета» [Thе Аросrуhа апd Pseudepigrapha of Old Testament] был незаменимым ин­струментом для богословов на протяжении 70 лет.

Подобно Вельхаузену, Чарльз следовал литературным и критическим принципам первоисточника, которые предполагали связность, последовательность и Аристо­телеву логику, во многом чуждую апокалиптическим и библейским материалам. Ожидая последовательного изложения позиции и равномерности в содержании и стиле, Чарльз был нетерпим к непоследовательности и повторам, заметным в апокалиптике. Сильное влияние на его датировку апокалиптических источников оказали эволюционные воззрения. Гегельянский «рациональный дух» явно просматривается в его исторической реконст­рукции аиокалиптики.

В отличие от Вельхаузена, Чарльз видел органичную связь между пророчеством и апокалипгикой. Тем самым он опроверг теорию пророческой связности, выдвину­тую Вельхаузеном, и решительно отстаивал тесную связь между апокалиптикой и новозаветным христианством.

Неразрывная связь между пророчеством и апокалипти­кой, о которой писали Люке, Реус, Хильгенфельд, Чарльз и другие, также поддерживалась Харольдом X. Роули («Зна­чимость апокалиптики» [The Relevance of Apocalyptic], 1944 г.), Дэвидом Расселом («Метод и содержание еврей­ской апокалиптики» [The Method and Message of Jewish Apocalyptic], 1964 г.), Петером фон дер Остен-Сакеном («Апокалиптика в ее взаимосвязи с пророчеством и муд­ростью» [Dia apocaliptic in ihrem Verhalthis zu Prophetie und Weisheit], 1969 г.), а совсем недавно — Полом Д. Хансоном («На заре апокалиптики», 1975 г.) и Джойс Г. Болдуином (Даниил  1978 г.).

В конце XIX века еще один историко-критический подход к апокалиптике был исследован Германом Гун- келем («Творение и хаос в начале и конце времени» 1895 г.). Гун- кель попытался отделить то, что он считал мифическими отрывками, встроенными в апокалиигику. Поскольку, по мнению Гункеля, эти отрывки нельзя отождествить с ис­торическими событиями, он попытался обнаружить их значение в более широком контексте древней ближнево­сточной мифологии.

Если Гункель обращался к вавилонской мифологии, более поздние исследователи, восприняв этот подход, как правило, сосредоточивались конкретно на ханаанской ли­тературе. Религиозные историки полагают, что благодаря царскому культу в Иерусалиме ханаанские мотивы и идеи были встроены в религию Израиля, в результате чего они снова всплыли в апокалиптических произведениях.

Методология и сравнительный подход, предложен­ный Гункелем, был далее разработан такими писателями, как Зигмунд Мовинкель («Грядущий» 1954 г.), Фрэнк М. Кросс («Ханаанский миф и еврейский эпос» 1973 г.) и Джон Кол­линз («Апокалиптическое воображение» 1984 г.). Вместо того чтобы искать в апока­липтике исторические параллели, этот метод предпочитает

исследовать так называемые мифологические корни апока­липтической образности, чтобы затем придавать им симво­лические и иносказательные значения.

Третье направление в современном апокалиптическом исследовании — это стремление понять данную литера­туру в контексте эллинских и восточных синкретиче­ских, религиозных сочинений.

Начало тому живому интересу к апокалиптике, ко­торый наблюдается в настоящее время, было положено программным очерком Эрнста Кеземанна, написанного в 1960 году, где он выдвинул гипотезу, что «апокалиптика была матерью христианской теологии».

Систематические теологи, такие как Вольфганг Пан- ненберг («Откровение как история», 1968 г.) и Юрген Мольтманн («Теология надежды»  1967 г.), также обращали внимание на важность апокалиптической литературы для первых эта­пов христианской теологии. Эта связь между апокалипти­кой и христианством особенно удивительна ввиду того, что до этого богословы отвергали связь между апокалип­гикой и ранним христианством. Для все большего числа современных богословов еврейская апокалиптика совер­шенно необходима для понимания раннего христианства и христианской теологии.

3. Современные подходы к библейской апокалиптике

Хотя во второй половине двадцатого века существова­ли совершенно разные и сложные подходы к библейской апокалиптике, их можно объединить в две большие ка­тегории: духовно-иносказательные истолкования и бук- вально-исторические истолкования.

Постмилленаризм (то есть представление о том, что Второе пришествие Христа начнется после тысячелетне­го царства), основанный на сочинениях Дэниела Уитби, доминировал в эсхатологической мысли консервативных протестантов на протяжении большей части девятнадца­того века. В настоящее время он утратил популярность. Ухудшающиеся социальные условия в современном мире лишили постмилленаризм его былой притягательности. Помимо растущей неустойчивости и нестабильности в наше время_: можно отметить и то, что Священное Писа­ние ополчается против постмилленаристских представ­лений, ибо, вопреки взглядам Уитби, автор Откровения совершенно ясно помещает Второе пришествие до, а не после тысячелетнего царства (Откр. 19:11-20:10).

а. Духовные или иносказательные подходы. При­меняя историко-критический метод к библейской апо­калиптике, многие богословы рассматривают книги Даниила и Откровение не как прогнозы на будущее, но как предположения о глубинном смысле существования Вселенной и человечества.

Хотя такой взгляд на библейскую апокалиптику стано­вится все более популярным, особенно среди богословов, утверждающих, будто апокалиптическая образность ухо­дит корнями в древнюю ближневосточную мифологию, никто из исторических критиков не разделяет эту точку зрения. Склонность считать апокалиптическую образность кодовыми словами, обозначающими исторические явле­ния (даже если эти явления ограничиваются прошлым), по-прежнему присуща историко-критическим богословам.

Еще одна разновидность иносказательного или ду­ховного истолкования библейской анокалиитики — это амилленаристское понимание Откр. 20 1-10. Невсеамил- ленаристы разделяют исходные предпосылки историко- кригических богословов; однако они соглашаются, что 1000 лет в Откровении 20 содержат символическое опи­сание христианской эры в промежутке между Первым и Вторым пришествием нашего Господа. Соответственно в настоящее время мы живем во время тысячелетнего цар­ства, ибо Царство Божье началось с рождества Христова и закончится Его Вторым пришествием.

Амилленаризм, впервые сформулированный Августи­ном, сомнителен в силу своей герменевтической несостоя­тельности и отрицания тысячелетнего периода в Книге От­кровение. При использовании данного подхода пропадает всякий смысл в применении герменевтических принципов к Откровению 20 и другим частям Священного Писания.

Литературная структура Апокалипсиса Иоанна раз­деляется на две большие части. В первой половине книги помещены исторические цепочки событий от апостоль­ских времен до Второго пришествия Христа. Вторая часть книги рисует эсхатологический конец мира. Если бы амилленаристские взгляды были верны, тогда тысячелет­нее царство нужно было бы поместить в первом, а не во втором разделе книги. Поместив 1000 лет во втором, или эсхатологическом, разделе, Иоанн отнес эту эру к будуще­му и жестко увязал Откр. 20:1-10 с последовательностью событий, составляющих заключительные действия Бога.

б. Буквальные толкования. Второй преобладающий в наше время подход к библейской апокалигггике оли­цетворяется в премилленаризме (идее о том, что Второе пришествие Христа произойдет до периода 1000 лет, опи­санного в Откр. 20). Премилленаристское истолкование уходит корнями в первые несколько веков христианской Церкви. После того как августинский амилленаризм стал официальной доктриной Церкви в начале средневековья, премилленаризм оставался в бездействии и периодиче­ски возрождался в течение прошедших веков, особенно после упадка постмилленаризма в начале 20-го века.

Подобно историческому истолкованию апокалипти­ческого пророчества, премилленаризм отличается боль­шим разнообразием взглядов, хотя все премилленаристы соглашаются с тем, что Второе пришествие Христа будет предшествовать 1000 годам Откровения 20.

В большинстве своем премилленаристы рассматри­вают библейские апокалипсисы как прогнозы. Цепочки событий в книгах Даниила и Откровение ведут к концу и образуют часть длительной, священной истории, пред­определенной Богом. Эта священная история может быть известна исследователям книг Даниила и Откровение. Библейские апокалипсисы дополняют друг друга, и их весть может быть понята на основе принципа единства Писания. Образы видений обозначают реальные вещи, а последовательность событий соответствует историче­ским происшествиям.

Исторический премилленаризм был видоизменен с появлением в девятнадцатом веке диспенсационализма, и в настоящее время диспенсационный премилленаризм является преобладающим течением среди премилленари- стов. Эдвард Ирвинг, Джон Н. Дарби, Льюис С. Чейфер и С. И. Скоуфилд (в частности, Библия Скоуфилда) внесли свой вклад в создание нынешней разновидности диспенсационализма, который представ­ляет собой не движение, а скорее ряд богословских школ.

Хотя современный диспенсационный премиллена­ризм далеко неоднороден, многие по-прежнему согласны с Дарби, что Второе пришествие Христа состоит из двух этапов. Первый включает тайное восхищение, когда все святые во Христе будут «восхищены» навстречу Господу, а второй будет заключаться в возвращении Христа спу­стя семь лет, чтобы править землей 1000 лет.

Дарби верил, что во время будущих семи лет или «гря­дущего века» будут происходить массовые обращения, несмотря на то, что евангельский век подойдет к концу Святой Дух будет взят от земли. В течение последующе­го тысячелетия в Иерусалиме возобновится служение в иудейском храме, и ветхозаветные пророчества о царстве наконец исполнятся. Это настаивание на буквальном ис­полнении ветхозаветных пророчеств о царстве в восста­новленном еврейском государстве привели к появлению иудействующей разновидности хилиазма (см. Тысячелет­нее царство III.Б.7).