Сегодня под сомнением оказался даже основной механизм, который, по мнению Дарвина, являлся причиной эволюционного развития. Видимо, он подозревал, что находится на зыбкой почве. В своей книге «Происхождение видов» в 6-й главе Дарвин высказывается о трудностях своей теории. «Можно ли считать, — сомневается он, — что естественный отбор способен воспроизвести не такой уж важный орган, как хвост жирафа, который служит мухобойкой, а с другой стороны — такой удивительный орган, как глаз?» (1)
Естественный отбор
В течение девятнадцатого столетия ученые, принявшие эволюцию за факт, постепенно стали сомневаться в предполагаемом механизме эволюции посредством естественного отбора (2). В настоящее время некоторые даже говорят, что естественному отбору как «формирующей силе отведено скромное положение в происхождении видов» (3).
В книге «Происхождение видов» Дарвин говорит о домашнем разведении животных и объясняет: «Нет причин, почему бы принципам, так эффективно проявляющим себя в одомашнивании животных, не проявиться в природе» (4). Хотя у него не было никаких примеров естественного отбора, когда он писал свою книгу, он имел большие познания о том, как скотоводы выбирали и разводили домашних животных, чтобы улучшить породу. Многое доказывает, что селективное разведение улучшает животных и растения. Но такое сравнение обосновано только в том случае, если люди — собственники животных будут делать то же самое, что делают животные, предоставленные самим себе. Парадоксально, что Дарвин исключает мудрого Бога из процесса естественного отбора, но находит в разумных людях эмпирическое доказательство естественного отбора. Это основная логическая непоследовательность в его заявлении. Он не сравнивает яблоки с яблоками, хотя частичная аналогия предполагается. Как правильно замечает Филип Джонсон: «Аналогия с искусственной селекцией обманчива. Растениеводы и скотоводы используют разум и специальные знания, чтобы выбрать племенной скот и защитить их питомцев от естественных опасностей. Однако суть теории Дарвина заключалась в том, чтобы доказать, будто бесцельные природные процессы могут заменить разумный замысел» (5).
Из разведения домашнего скота Дарвин должен был усвоить один важный урок: изменения имеют определенные границы, и они не должны их переходить. «Мутация почти всегда (в 99, 995 %) вредна, если не смертельна для несчастного организма, в котором она происходит. Другими словами, мутация создает более слабые организмы с явными недостатками; они менее способны бороться за выживание. Этот факт прямо противоречит исходным положениям современной эволюционной теории» (6). Мутации необходимо понимать такими, какие они есть. Неправда, что они всегда благотворны или часты. Фактически, «мутации довольно редкое явление. И это замечательно, потому что большинство из них вредны, хотя некоторые могут быть нейтральными. Вспомните, что ДНК — это молекулярное сообщение. Мутация — это случайное изменение, похожее на ошибку при печатании на пишущей машинке. Ошибки при печатании редко улучшают качество написанного текста. Если их слишком много, они могут даже исказить информацию, содержащуюся в нем. Подобно этому, мутации редко улучшают качество сообщения ДНК, и слишком многие могут быть даже губительны для организма» (7).
Если даже мутации положительны, какова вероятность того, что они могут совпасть для образования даже одной новой структуры? Представьте, что крыло насекомого требует, по самой низкой оценке, только пять ген, и вообразите, что информация о новом крыле могла прийти от единственной мутации через ген. Подсчитано, что единственная мутация произойдет только в одном организме из 1 000. Вероятность двух мутаций в одном и том же организме — одна из 1 000 000. «Возможность совпадения пяти мутаций — одна из 1 000 000 000 000 000». Такое совпадение за жизненный цикл одного организма — из области фантастики. И это только одна мутация. «Все же организм составлен из многих структур, которые должны появиться в одно и то же время и действовать сообща в едином целом, если только они не работают ему во вред» (8).
Мало кто отрицает реальность микроэволюции. Вопрос заключается в том, может ли человек экстраполировать ее на макроэволюцию. Элвин Платинга свидетельствует, что «существуют некоторые эмпирические причины думать так; кажется, будто существует как бы оболочка ограниченных возможных изменений, которая окружает виды и их сородичей. С помощью искусственной селекции можно вывести некоторые другие виды плодовых мух и некоторые другие виды собак, но, что касается плодовых мух, в результате их становится просто больше. Когда люди занимаются разведением растений и животных, добиваясь определенных результатов, перед ними неожиданно встает барьер; дальнейшее селекционное разведение вызывает бесплодие или возвращение к прежним формам» (9).
В то время как Дарвин считал естественный обор главной движущей силой своей теории эволюции, ныне «все большее число ученых воспринимают естественный отбор как разумное объяснение видоизменения свойств, но не как причину происхождения новых структур». И даже если бы естественный отбор действовал на генетическую изменчивость для воспроизведения новых видов, то и «тогда дарвинист столкнулся бы с трудными проблемами. Во-первых, если организмы могут быть легко видоизменены естественными силами для воспроизведения всего разнообразия, которое мы наблюдаем среди видов сегодня, почему во всем существует некая генеалогическая линия, достаточно устойчивая и отчетливая, чтобы называться видом? Почему в мире не существует множества промежуточных форм каждого существующего вида. Фактически, в мире гораздо больше того, что свидетельствует о разумном замысле: он наполнен определенными и устойчивыми видами, которые сохраняют свои отличительные особенности долгие периоды времени, а промежуточных форм, ожидаемых дарвинистами, не существует» (10). Постоянство, а не изменение в основном превалирует в природе. Нам нужно внимательнее рассмотреть естественный отбор. Во-первых, следует признать, что он не объясняет приспособляемости (11), происхождения видов (12), альтруизма, который мы наблюдаем в природе (13), или энтропии (14). Если мы приписываем естественному отбору появление всех видов, существующих ныне, то почему мы находим так много находящегося в статическом равновесии — то есть организмы, которые не изменяются? (15) Фактически мы не имеем доказательств, что естественный отбор имеет творческую силу (16). Естественный отбор существовал до Дарвина, и Эдвард Блит считал, что он поддерживает устойчивость видов и является идеей, «постулированной, по существу, всеми защитниками творческого замысла, включая отца таксономии Карла Линнея» (17). Как эволюционисты подтверждают свою предпосылку того, что естественный отбор создает виды по модели поэтапного происхождения, тогда как другие видят в нем средство поддерживания устойчивости видов по модели творческого замысла, в особенности когда неизвестно, может ли естественный отбор создавать новые виды (18) ? Нам следует помнить, что Дарвин потерял веру, и это было основным, что побудило его заменить естественным отбором творческое дело Божье. Вытеснив Бога природою, он должен был к чему-то прийти. Поэтому он ухватился за естественный отбор.
Более того, Дарвину естественный отбор объяснял все. Но если он объясняет все, объясняет ли он фактически что-нибудь? Как выразился Брайен Лейт: «Если наличие адаптации является доказательством отбора, а отсутствие адаптации не является доказательством против отбора, то возможно ли отрицать существование отбора вообще? Другими словами, если отбор объясняет все, то фактически он не объясняет ничего. Хорошие научные теории должны быть подвергнуты испытанию, и даже допускается возможность их опровержения» (19).
Летопись окаменелостей не подтверждает теорию Дарвина
Что касается ископаемых остатков, А. Хэллэм из отдела геологических исследований университета в Бирмингеме, Великобритания, отмечает, что «они являются единственным прямым доказательством того, что на нашей планете существует история жизни, ив особенности процесс эволюции» (20). Если это так, то ученые имеют крайне хрупкое основание для веры в эволюционную теорию, как мы увидим в этом разделе. «Окаменелостям приписываются специфические хронологические периоды времени по единственной причине — предполагаемой эволюционной последовательности жизни. В свою очередь, единственным основанием биологической эволюции является летопись окаменелостей, таким образом воссозданная. Другими словами, допущение эволюции используется для систематизации порядка расположения окаменелостей, а затем получившийся порядок выдвигается как доказательство эволюции» (21).
Палеонтологи нашли почти 100 000 ископаемых видов. И все же, «где бы ни существовала последовательность, она либо относительно несущественна, либо является исключением» (22). Более того, 99 процентов биологии любого организма относится к мягкой анатомии, которая не сохраняется, и поэтому летопись окаменелостей представляет лишь один процент организма (23). В лучшем случае подсчитано, что 87, 8 процентов из 329 живых семейств наземных позвоночных животных превратились в окаменелость. Птицы поддались окаменелости очень незначительно (24).
Эволюция нуждается в изменении одного вида в другой по растущей ложной прогрессии от первой клетки к человеку. Если бы это существовало на самом деле, мы могли бы рассчитывать на то, что найдется доказательство существования переходных форм между различными категориями. Но можно исследовать летопись окаменелостей на всех уровнях, и такого доказательства не найдется. В первом издании книги «Происхождение видов» Дарвин признает, что летопись окаменелостей — это «самое очевидное и самое веское возражение, которое может быть выдвинуто против его теории» (25).
Однако вместо того, чтобы отказаться от своей теории, он, похоже, обвинил летопись окаменелостей за отсутствие промежуточных форм. «Я себе даже не представлял, насколько скудными окажутся данные о мутациях жизни даже в лучше всего сохранившихся и доступных геологических образцах. В противном случае мы уже обнаружили бы много промежуточных звеньев между видами, которые появлялись в начале и в конце каждой формации. Моя теория очень от этого страдает» (26). Дарвин явно обвиняет в неадекватности летопись окаменелостей в своей книге «Происхождение видов» в главе «Несовершенство геологических данных». В другом месте он говорит, что мы не находим бесчисленных переходных форм, потому что «данные несравнимо менее совершенны, чем обычно предполагалось. Земная кора — это обширный музей, но естественные коллекции были составлены несовершенным образом и лишь за долгие промежутки времени» (27). Он заявил, что «геологические данные гораздо более несовершенны, чем полагают большинство геологов» (28). Дарвин делает вывод, что «благородная наука геология теряет свою красоту из-за крайне несовершенных данных», потому что ископаемые — «плохая коллекция, собранная наугад и с редкими интервалами» (29).
Ясно, что Дарвин подходил к летописи окаменелостей со своей заранее сложившейся исходной предпосылкой относительно эволюции и навязывал свое мнение относительно летописи окаменелостей вместо того, чтобы подвергнуть сомнению свою теорию из-за отсутствия промежуточных форм. И он делал это во имя науки. Такая процедура противоречит научной методологии, которая позволяет объективным данным или экспериментированию подтвердить или опровергнуть теорию.
Мартин Дж. С. Радвик, лектор истории и философии науки Кембриджского университета, в своей книге «Значение окаменелостей» отмечает субъективность исследования окаменелостей. «Значение окаменелостей оценивалось по-разному в разные периоды времени. В действительности, те же самые образцы окаменелостей (например, зубы акулы) несколько раз были истолкованы по-новому с разной точки зрения — будто на них смотрели разными глазами» (30). Более того, исследования показали, что «окаменелости не доказывают постепенного изменения одного вида в другой, если двигаться слой за слоем, и что гораздо важнее — окаменелости не доказывают, что какие-либо основные группы с разными видами анатомической структуры имели общих предков» (31). Л. Беверли Холстед в книге «Природа» соглашается с этим, утверждая, что «никакой ископаемый вид не может рассматриваться как прямой предок любого другого вида» (32).
Эволюционные палеонтологи пытаются найти доказательства эволюции в окаменелостях. «Дарвинистский подход всегда таков — найти какое-либо подтверждающее доказательство, называя его доказательством эволюции, а затем игнорировать все трудности, связанные с этим» (33). С другой стороны, что покажется удивительным для многих людей, именно специалисты по окаменелостям, а не духовные лица были «самыми грозными противниками Дарвина» (34).
Прерывистое равновесие
Несмотря на 130 лет изучения летописи окаменелостей, ныне, как и во время Дарвина, доказательств существования переходных форм не существует (35). Вот почему в 1970-х годах профессор Гарвардского университета Стивен Джей Гоулд и палеонтолог Найлз Элдридж предложили теорию «прерывистого равновесия», на которую мы уже ссылались. Они развили теорию прерывистого равновесия, приобщив ее к отсутствию переходных форм в летописи окаменелостей. Было ясно, что летопись окаменелостей доказывает статическое равновесие (а не направленное изменение), что противоречило эволюционной постепенности. Кроме того, в окаменелостях виды появляются внезапно без какого-либо признака переходных форм. Статическое равновесие всегда сопровождается такими неожиданными явлениями. Этот факт полностью ставит под сомнение эволюционную теорию. Как говорит Филип Джонсон, «проблема окаменелостей для дарвинизма все время усложняется» (36).
Гоулд и Элдридж не первыми стали сомневаться в постепенности, предлагая «прерывистую эволюцию». Хьюго де Врайз «первым представил европейским сторонникам мутаций идеи крупного масштаба, прерывистую эволюцию» (37). Ученые модифицировали «основной Дарвиновский принцип постепенного изменения в концепцию статического равновесия, чередующегося эпизодами быстрого изменения», потому что «образцы ископаемых организмов, вообще говоря, не расположены по ступеням, но являются группа-ми, разделенными промежутком» (38).
За идеей «внезапной эволюции», «взрывной эволюции» (39), «мгновенного видообразования» (40) или «прерывистого равновесия» лежит сложным образом связанное с ними открытие, что новые виды, появляющиеся внезапно в летописи окаменелостей, не имеют и следа наследственной связи. «Новые данные биохимии, благодаря которым различия между организмами могут быть оценены до некоторой степени более качественно, в основном подтверждают модель группирования. При изучении последовательности аминокислот в протеинах было найдено, что организмы не могут быть выстроены в ряд А-В-С, где А является прародителем В, а В — прародителем С, но вместо этого они приблизительно равноудалены от других организмов, находящихся в систематической группе другой категории. Эта особенность остается более или менее постоянной в широком диапазоне видов» (41). В соответствии с этим Элвин Платинга отмечает, что «почти все виды, появляющиеся впервые в летописи окаменелостей, полностью сформированы без многочисленных цепей промежуточных форм, которые предлагает эволюция» (42).
Кембрийский взрыв
Когда геологи изучают напластовавшиеся слои в геологической колонне, они исходят из предположения, что самые древние слои содержат примитивные окаменелости, а в более поздних слоях вкраплены более сложные. Следовательно, считают они, геологическая колонна подтверждает эволюционное развитие от примитивного к более сложному по мере продвижения через слои в контексте времени. Однако достоверно известно, что первые слои, известные как кембрийские, свидетельствуют о наличии в них множества организмов. «Это воистину „взрыв" жизненных форм, зафиксированный в скалах в начале Кембрийского периода. Любая теория о происхождении и развитии жизни должна объяснить, каким образом настолько рано и неожиданно появилось такое широкое разнообразие организмов» (43).
Внезапное появление сложных организмов в кембрийских слоях подвергает серьезному сомнению понятие о наследственной связи. В то время как на эволюционном древе Дарвина все виды соединены одной наследственной линией, Стивен Джей Гоудд с его прерывистым равновесием сомневается в единой наследственной линии. Бернард Ренч, профессор зоологии университета в Мюнстере, говорит о «параллельной эволюции», а не об одной наследственной линии (44). Филип Джонсон считает, что «одним из самых сильных свидетельств» против единой наследственной линии является «кембрийский взрыв, при котором внезапно без какого-либо доказательства поэтапного происхождения от одноклеточных предков появились сложные группы животных» (45).
Фактически геологическая колонна демонстрирует некоторых более сложных животных в нижних слоях и менее сложных — в верхних. Предположение, что геологическая колонна сложилась на протяжении более четырех миллиардов лет, переворачивается вверх дном, если принять библейскую историю о всемирном потопе (см. Быт. 7, 8). В результате потопа геологическая колонна сложилась такой, какая она есть. Геологи должны изучать геологическую колонну как доказательство уничтожения допотопного мира, а не как доказательство эволюции. -
Кладисты
В то время как Дарвин верил в бесчисленное количество промежуточных звеньев (46), типологи (люди, которые изучают тела или формы живых организмов) не приняли теорию общего предка (47). Типологи и таксономисты провели тщательную классификацию видов до того, как Дарвин написал свою книгу в 1859 году. В действительности, классификация берет свое начало с Аристотеля, а Линней в восемнадцатом столетии придал ей новый импульс (48). Самая влиятельная из новых школ по таксономии известна под названием кладисты. Она была основана в начале 1960-х годов немецким систематиком Вилли Хенингом (49). Кладисты делают акцент на индивидуальности биологических классов и отрицают единую наследственную связь, ставя, таким образом, под сомнение эволюционную теорию.
В Британском музее естественной истории в 1980 году проводилась выставка «Место человека в эволюции». В музейной книге «Новый взгляд на динозавров» сказано, что «ни один ископаемый вид нельзя рассматривать предком любого другого» (50). Этот комментарий вызвал сильный переполох, как описывается на страницах журнала «Nature». Кладисты и эволюционная теория поссорились. Кейт Томпсон из Йельского университета комментировал их борьбу следующим образом: «Нет нужды напоминать, что мы живем в революционной фазе изучения эволюции, систематики и взаимосвязи организмов… К тезису Дарвиновской эволюции был добавлен новый кладистический антитезис, который заявляет, что поиски предков — это миссия глупца, что для нас возможно только одно — определить взаимосвязи родственной группы, основанные на анализе производных качеств… Это изменение в подходе, которое нелегко принять, ибо, в каком-то смысле, он противоречит всему, чему мы были научены до сих пор» (51).
Молекулярная биология
Молекулярная биология углубила полемику между эволюционистами и теми, кто сомневается в эволюционной теории. Мы уже отмечали, что сложность одной клетки приводит к основательным сомнениям относительно идеи развития от простого к сложному, потому что природа даже на своем микроуровне уже невероятно сложна. Более того, изучение молекул дало дополнительное доказательство статического равновесия. «Когда в 1960-е годы начали синтезировать больше упорядоченных белковых соединений, становилось все более очевидным, что молекулы не дают никакого доказательства упорядоченного устройства природы, но подтверждают традиционное представление о том, что в своей основе природная система соответствует высокоорганизованной иерархической схеме… Более того, оказывается, что отдельные части системы более математически совершенны, чем предсказали самые непреклонные типологи» (52).
Положение Дарвина о том, что жизнь возникла посредством натуралистического процесса, сейчас претерпевает серьезные изменения. «Дарвин считал это мнение очень удачным. Открытия же в молекулярной биологии, сделанные после Дарвина и особенно в последнее время, показали его большую несостоятельность, чем во время Дарвина», — сказал Элвин Платинга (53). Как, согласно теории эволюции, люди начали говорить, рассуждать, задавать вопросы, обретать совесть? Микробиологи Майкл Дентон и Дмитрий Кузнецов обнаружили основательное сходство между способностью человеческого языка и «раскрывающимися сериями систем биологического языка, включая генетический код. Поэтому почти невозможно рассматривать вопрос о том, как появилась способность человеческого языка, без рассмотрения в конечном счете тесно связанной с ним тайны того, как появилась сама жизнь. И напротив, сегодня биологи постепенно осознают, что открытия лингвистов способны нам помочь в понимании молекулярной биологии и биофизики» (54).
Изучение молекул показало молекулярную дистанцию между основными группами живого, а не наследственную связь (55). «Поэтому на молекулярном уровне естественный отбор действует, главным образом, как помеха изменению» (56).
Эволюционная логика под сомнением
Филип Е. Джонсон в книге «Дарвин под следствием» сосредоточивает свой натренированный в юриспруденции ум на том, чтобы взвесить заявления Дарвиновской эволюции. Признавшись, что он не является защитником креационизма, Джонсон говорит, что ставит своей целью «рассмотреть научное доказательство на его собственных условиях». Он полагает, что «ученые креационисты слишком сильно увлекаются библейским фундаментализмом», и исследует, «основан ли дарвинизм на справедливом научном доказательстве или он является еще одним видом фундаментализма» (57). Везде книга Джонсона проводит разделение между научным эмпирическим доказательством и метафизическими, или философскими предположениями. Он неоднократно делает вывод, что эволюция берет начало из теории, в которой отсутствуют эмпирические доказательства. Мы рассмотрим лишь один пример ошибочной логики, которую он критикует.
Стивен Джей Гоулд в статье «Эволюция как факт и теория» привел следующее сравнение: «Факты — это информация из мира. Теории — это структуры идей, которые объясняют и интерпретируют факты. Факты не исчезают, пока ученые обсуждают спорные теории, их объясняющие. Теория гравитации Эйнштейна заменила теорию Ньютона, но яблоки не повисли в воздухе в ожидании, чем закончатся дебаты. И люди, развившиеся из обезьяноподобных предков, произошло ли это посредством предполагаемого Дарвиновского механизма, или чего-либо другого, должны быть идентифицированы» (58). Здесь Гоулд сравнивает падение яблок с эволюционным восхождением по генеалогической линии. Проблема такой иллюстрации заключается в том, что мы можем продемонстрировать падение яблок, но не можем показать эволюционное восхождение.
Как правильно замечает Джонсон: «Это неверная аналогия. Мы видим, что яблоки падают, если их сбить с ветки, но мы не видим общего предка современных обезьян и людей. Мы видим только одно: физически и биологически обезьяны и люди имеют между собой гораздо больше общего, чем они имеют с кроликами, змеями и деревьями. Обезьяноподобный общий предок — это гипотеза в теории, которая стремится объяснить, откуда взялись эти большие или меньшие сходства. Теория правдоподобна, особенно для философа-материалиста, но тем не менее она может быть ложной. Истинное объяснение естественных взаимоотношений может быть чем-то более таинственным» (59).
Одной из основных слабостей эволюционной теории во всех ее аспектах является тенденция принять эволюцию за факт, а затем объяснять опытные данные с этой точки зрения. Поиски больше находятся под влиянием основных предположений, чем можно было бы ожидать при традиционном объективном научном исследовании. Недостаток эмпирических доказательств для теории и необходимость веры в нее делает эволюцию более философской, чем научной. Она также является религией.
Эволюция как религия
Когда мы удаляем Бога или сверхъестественное из области причинной обусловленности, вакуум должен заполниться чем-то другим. Не только натурализм заменил Бога, но эволюция стала религией вместо библейской религии, которая поклоняется Творцу. Физик X. С. Липсон заметил, что «в некотором смысле эволюция стала научной религией: почти все ученые приняли ее, и многие готовы приспособить свои наблюдения, чтобы вписаться в нее» (60). Элвин Платинга заметил, что «эволюция имеет глубокие религиозные связи, глубокие связи с нашим пониманием самих себя на самом фундаментальном уровне» (61), и что она «никоим образом не является религиозно или теологически нейтральной» (62).
Священное Писание и наука вступают в конфликт, когда речь идет о доктрине Творения. Мы должны помнить, что ученые сомневаются не только в историчности Книги Бытие, ибо доктрина о Творении встречается в 60 местах во всем Новом Завете (63). Учение, что Бог, а не природа является Творцом, — основное учение в библейском мировоззрении. Поэтому ученые, отвергающие повествование Книги Бытие о Творении, фактически отвергают библейское мировоззрение. Томас Кун убедительно показал, что существующие научные положения не верны и что научные парадигмы изменились с годами. Хотя Кун никогда не упоминал о натуралистическом эволюционном мировоззрении, его тезис применим и к нему.
Платинга выступал против капитуляции науки перед Священным Писанием и Священного Писания перед наукой, ибо как нам узнать, позиция какой из сторон является правильной? «Вера в то, что при наличии конфликта проблема неизбежно должна быть связана с нашим толкованием Священного Писания, так что взять правильное направление — это всегда видоизменять наше понимание таким путем, чтобы оно согласовалось с современной наукой, — такая вера полностью достойна сожаления, как и противоположное заблуждение. Без сомнения, наука может исправить наше понимание Священного Писания, но и Священное Писание может исправить современную науку» (64).
Платинга считает, что борьба разгорается между неувядаемым натурализмом, просветительским гуманизмом и христианским теизмом — «в сущности, все три представляют собой религиозный способ видения себя и мира». Он замечает, что «согласно популярному современному мифу наука является холодной, рассудочной, совершенно бесстрастной попыткой изобразить истину о нас самих и нашем мире, совершенно независимо от религии, идеологии, нравственных или теологических убеждений. Я считаю такой подход глубоко ошибочным. Вслед за Августином (а также Абрахамом Куипером, Германом Думирдом, Гарри Джелемой, Генри Сто-бом и другими реформаторскими мыслителями) я верю, что существует конфликт, борьба между градом Божьим и городом мира» (65).
Изменение эволюционного мировоззрения и призыв к миссии адвентистов седьмого дня
Адвентисты седьмого дня верят, что за различными формами эволюционной теории, соединенными в натуралистическое мировоззрение, стоит сатана. Петр предсказал униформитарианизм, очень важный для эволюции, когда сказал, что «в последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям и говорящие: „где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, всё остается так же"» (2 Петр. 3:3, 4). «От начала творения все остается так же» — означает, что не было потопа и история будет продолжаться, как всегда. Такой униформитарианизм является основной предпосылкой для эволюционной теории, потому что большинство ученых считают геологические колонны не доказательством гибели мира посредством всемирного потопа, но доказательством развития мира от самого начала. В девятнадцатом столетии катастрофизм, или вера во всемирный потоп, разрушилась под влиянием нового учения об униформитарианизме, предсказанном в Священном Писании.
Г-н Джулиан Хаксли говорит о том, что Дарвин не спешил излагать на бумаге свою теорию. В 1842 году он впервые описал ее. Затем «два года спустя, в 1844 году, он написал более расширенное „Эссе". Это так называемое эссе явилось объемистой книгой в 230
страниц, освещающей почти ту же самую тему, что и «Происхождение», и более чем достаточной для изложения всего предмета» (66).
Итак, Дарвин описал полностью свою теорию в 1844 году, за 15 лет до опубликования ее в 1859 году как «Происхождение видов». Для адвентистов седьмого дня 1844 год — знаковая дата. Этот год ознаменовал начало первой ангельской вести «всякому племени, и колену, и языку, и народу» (Откр. 14:6), призывая их «поклониться Сотворившему небо, и землю, и море, и источники вод» (ст. 7).
Движение Церкви адвентистов седьмого дня началось в тот час, когда Дарвин изложил на бумаге свою лобовую атаку на Творца. Бог призвал нас, чтобы вести людей к поклонению Христу как Творцу. Весть первого ангела начала провозглашаться в тот момент как ответ на чудовищный вызов, брошенный теорией эволюции, подделкой творения.
По мере приближения ко времени возвращения Христа мы находим множество новых разработок эволюционных взглядов. Включение причинности в науку, явные чудеса ДНК, законченная сложность природы, неспособность разных частей зрительной системы, развивающейся в одно и то же время, создать глаз, а также другие примеры, в том числе невероятная сложность единственной клетки, полное отсутствие свидетельств в пользу дарвиновской эволюции в летописи окаменелостей, с одной стороны, и множество доказательств скачкообразного появления новых видов без промежуточных форм (прерывистое равновесие) — с другой, работа кладистов, дающая эмпирическое доказательство существования явных промежутков между видами, революционные исследования в молекулярной биологии, которая находит сложность в микросфере без всякого следа предыдущего развития, — все это приводит к одному выводу, указывает на творческий замысел Творца, а не на происхождение посредством естественного отбора и случайных генетических мутаций. Многие взаимосвязанные уровни природы предлагают убедительное доказательство цели, а не бесцельности. Вместо допущений эволюционной теории, которой недостает эмпирической поддержки, мы находим много эмпирических доказательств существования разумного Дизайнера — Творца за сложной структурой Его взаимозависимой вселенной.
Сегодня сцепились в смертельной схватке два мировоззрения- натурализм с его эволюционной теорией и признание сверхъестественного с его верой в Иисуса Христа как Творца. Это основной аспект борьбы между сатаной и Христом в противостоянии последнего времени. Эволюционная теория — один из многих дьявольских планов, предназначенных для того, чтобы отвлечь внимание от Христа. Вера в эволюцию удаляет Христа от какого-либо участия в происхождении человека, устраняя грехопадение человека и отрицая любую необходимость примирения. Некоторые заявляют, что нам не нужно спасение через Христа. Мы усовершенствовались с помощью естественных средств. Фактически люди еще продолжают совершенствоваться. Философия «Нового века», труды католического палеонтолога Тейяра де Шардена, теология мормонов, а также вера в перевоплощение в восточных религиях, — это и многое другое говорит о том, что люди движутся вперед к божеству. Это та же ложь, которой сатана обманул Еву в Едеме. «И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:4, 5).
В свете этой древней битвы в ее современной форме христианам не пристало поддерживать теистическую эволюцию. Будучи свидетелями многих возникающих ныне сомнений в различных фазах эволюции, адвентисты седьмого дня имеют возможность (67) разумно провозглашать первую ангельскую весть миру, которому нужно знать, что Христос сотворил человеческие существа (см. Евр. 1:2), создал их по Своему образу (см. Быт. 1:27), творит теперь в них новую личность (см. Пс. 50: 12; 2 Кор. 3:18) и сотворит их вновь, когда Он сделает бессмертными живых святых (см. 1 Кор. 15:54), воскресит мертвых святых (см. 1 Фес. 4:16), создаст новое небо и новую землю и придет, чтобы жить с человечеством вовеки (см. Опер. 21:1-4).
Поскольку Христос продолжает Свое дело творения на протяжении всей истории от Едема и до тысячелетнего царства, у человечества есть надежда. Чтобы скрыть эту надежду и бросить человечество обратно в дебри выживания сильнейших с их унизительными социальными плодами, сатана выдвинул эволюционную теорию. Это фальшивая религия, которая занимает место Христа. К адвентистам седьмого дня обращен призыв возвысить Христа как центральную Личность всех своих убеждений, показать, что их основные доктрины находятся во внутренней связи с вестью о Христе как Творце и Искупителе.
Эволюция — это теория, переживающая кризис. Христиане слишком сильно опираются на нее и меньше на Священное Писание. Теперь как раз время возвратиться к библейскому повествованию о Христе как Творце. Ее повествование о Творении в 1-й и 2-й главах Книги Бытие вместе с 60 другими ссылками в Священном Писании являются Его Словом о происхождении жизни. В Быт. 3:4 записано, что сатана побудил Еву усомниться в Божьем Слове о смерти. Он также использовал эволюцию, чтобы бросить сомнение на слово Христа о Творении. Святость воскресенья и эволюционная теория подделывают субботу Господню (см. Исх. 20:10; Мф. 12:8) и Творение, совершенное Христом (см. Ин. 1:1-3; Кол. 1:16; Евр. 1:1, 2). Теперь самое время для христиан отказаться от теистической эволюции и принять слово Христа о Творении. И когда они совершат это, для них будет самое время почтить Его памятник Творения в седьмом дне, субботе. Суббота будет играть главную роль в последних событиях, поэтому рассмотрение сатанинской поддельной теории происхождения очень важно.
(1) Charles Darwin. The Origin of Species, New York: Carlton, 1859, p. 124.
(2) Michael Bartholomew, Bernard Norton, and Robert M. Young. Block VI: Problems in the Biological and Human Sciences, p. 34. Рональд Л. Намберс заявляет, что, возможно, большинство натуралистов-профессионалов с середины 1870-х годов сохраняло скептическое отношение к главенству естественного отбора (The Creationists, New York: Knoff, 1992, p. 5).
(3) Brian Leith. The Descent of Darwin, p. 60.
(4) Darwin, pp. 358, 359.
(5) Philip E. Johnson. Darwin in Trial, p. 17
(6) Scott M. Huse. The Collapse of Evolution, p. 90.
(7) Charles B. Thaxton, ed. Of Pandas and People, p. 12.
(8) Там же, с 13, 14.
(9) Alvin Platinga. "When Faith and Reason Clash: Evolution and the Bible", pp. 23, 24.
(10) Thaxton, p. 88.
(11) Huse, p. 89.
(12) Leith, p. 78.
(13) Leith, p. 56. Эгоистичный ген Ричарда Докинса нельзя совместить с альтруизмом в природе. См. : Richard Dawkins. The Selfish Gene, London: Oxford University, 1976.
(14) Henry M. Morris. The Biblical Basis for Modern Science, p. 205. Моррис заявляет, что «закон науки (энтропия) должен взять верх над научным верованием (эволюцией)».
(15) Thaxton, p. 88.
(16) Johnson, p. 96.
(17) Thaxton, p. 67.
(18) Leith, p. 59.
(19) Там же, с. 21.
(20) A. Halam, ed. Patternss of Evolution as Illustrated by the Fossil Records, New York: Elsevier Scientific, 1977, preface.
(21) Huse, p. 14.
(22) Michael Denton. Evolution: A theory in Crisis, p. 185.
(23) Там же, с. 177.
(24) Там же, с. 189.
(25) Darwin. The Origin of Species.
(26) Там же.
(27) Там же, с. 125.
(28) Там же, с. 356.
(29) Там же, с. 372.
(30) Martin J. S. Rudwick. The Meaning of Fossils: Episodes in the History of Paleontology, London: Macdonald, 1972, p. 266.
(31) Тамже, с. 229.
(32) L. Beverly Halstead. "Halstead’s Defence Against Irrelevancy" / Nature 292, July 30, 1981, 403.
(33) Johnson, p. 84.
(34) Там же, с. 45.
(35) Археоптерикс о котором заявлено как о промежуточном звене между рептилиями и птицами, поскольку строение его скелета похоже на скелет тех и других, — это единственное предполагаемое промежуточное звено в летописи окаменелостей, которые не дают никаких других определенных примеров.
(36) Johnson, p. 57.
(37) Leith, p. 65.
(38) Thaxton, p. 39.
(39) Ernst Mayr (Populations, Species, and Evolution, p. 6) используетвыражение «взрывнаяэволюция».
(40) Roger Lewin. "Evolutionary Theory Under Fire: An Historical Conference in Chicago Challenges the Four-Decade Long Dominance of the Modern Synthesis" / Science 210 (Nov. 21, 1980): 884.
(41) Thaxton, p. 40.
(42) Platinga, p. 24.
(43) Thaxton, p. 22.
(44) Bernhard Rensch. Evolution Above the Species Line, New York: Columbia University, 1960, p. 191.
(45) Johnson. "Response to Hasker" / Christian Scholar’s Review, pp. 299, 300.
(46) Denton, p. 69.
(47) Там же, с. 132.
(48) Там же, с. 122, 123.
(49) Leith, pp. 102, 103.
(50) Halstead.
(51) Keith Thompson цит. в: Denton, p. 139.
(52) Denton, pp. 277, 278.
(53) Platinga, p. 20.
(54) John W. Oiler, Jr., and John L. Omdahl, in The Great Hypothesis, p. 242.
(55) Johnson. Darwin in Trial, pp. 90-93.
(56) Там же, с. 96.
(57) Там же, с. 14.
(58) Цит. в: Phillip Johnson. Darwin in Trial, pp. 66, 67.
(59) Там же, с. 67.
(60) H. S. Lipson. "A Physicist Looks at Evolution" / Physics Bulletin 31, No. 138(1980).
(61) Platinga, p. 17.
(62) Там же, с. 15.
(63) Henry M. Morris. The Biblical Basis for Modern Science, p. 392.
(64) Platinga, p. 14.
(65) Там же, с. 16.
(66) Она была перепечатана с заметкой Дарвина, написанной в 1842 году, в С. Darwin and A. R. Wallace. Evolution by Natural Selection, G. R. d Beer, ed., Cambridge: University Press, 1958. Sol Tax, ed., The Evolution of Life: Its Origin, History and Future, p. 5.
(67) ЯсогласенсвыводомДжонаТ. Болдвинавегостатье "Inspiration, the Natural Science, and a Window of Opportunity" (Journal of the Adventist Theological Society 5, No. l, Spring 1994, 131-154).